* * *
Когда тишина вновь опустилась на ущелье, Дерево принялось врачевать свою рану. Вытекающий из нее сок, пахнущий чем-то особенно терпким, постепенно густел и затягивал место на стволе, откуда раньше тянулась ввысь тонкая веточка. Боль то уходила, то накатывала на Дерево мутными волнами, и весь мир качался на них, отчего путались мысли.
«Неужели он шел так долго, теряя в пути человеческий облик, только ради того, чтобы схватить и сломать меня, унести мою частичку в пустыню? – думало оно, когда сознание выныривало из топкого омута. – Если веточка так была нужна ему, я бы отдало ее, не задумываясь приняло бы любое мучение ради нашей зарождающейся дружбы. Но он… Он не хотел со мной дружить!»
И обида, разливалась по всему его тонкому стволу, желтела в листве, разом потерявшей силу вместе с травой у корней.
«Я совсем одно. На целом свете не найти мне ни друга, ни родича, ни предка. Те, кого не пожрал Огонь, перестали нуждаться в мудрости и силе, что таится во мне. А значит, и смысла существовать не найдется». – И Дерево медленно погружалось в сон, не замечая, как листья начинают опадать с его веток.
Оно очнулось спустя много дней, что прошли в мутном омуте умирания. Дереву казалось, что ток самой жизни ускорился внутри него. Что-то изменилось. Поменялся вкус воздуха, вода, питающая корни, стала свежее, а лучи солнца, мягко падающие на дно ущелья, грели обнаженные ветви особенно нежно.
Где-то очень далеко кто-то начал движение к нему по сожженному миру. И был этот некто не старым, изможденным и алчным, как сломавший ветку странник, нет, он был чист и юн, пусть горечь плескалась в нем, но и она не мутила взора и не иссушала его сердце.
«Он предназначается мне, – вдруг пронеслось в просыпающемся сознании. – Он идет ко мне, потому что он нужен мне так же сильно, как и я ему».
* * *
– Ты не знаешь, куда лететь! – бушевал Томас. – Старый обманщик хоть отметил место, где надо пересечь горную гряду. Она тянется на недели пути, а нужная нам скала, за которой прячется ущелье, похожа на тысячи остальных. Ты ее не найдешь!
Алиса молчала, не отрывая взгляда от горизонта.
– Что ты хочешь? Крутиться тут, пока какой-нибудь кочующий охотник не сцапает тебя, когда ты спишь? Или, может быть, пока отряд варваров на тебя не наткнется? Скучаешь по их волосатым лапищам? Может, тебе приглянулся кто-то из них?
Презрительное молчание приводило его в ярость. Он чувствовал, что девчонка его не слышит, что эта Крылатая все решила и насчет Дерева, и насчет пути, и на его, Томаса, счет, отправив своего Вожака в стан предателей и трусов.
