– Откуда мне знать, что вы не лжете? – Алиса замерла. – Возможно, сейчас вы уже жалеете, что сказали мне правду. У вас есть приказ Правителя, вы – Вожак и обязаны делать все, что пойдет на пользу Городу. Так, может быть, вы просто подталкиваете меня продолжить путь, чтобы выполнить свою задачу? А я… ваш паек.
– Зачем же я тогда тебя спасал от Вихря ценой собственной жизни?
– Не знаю. – Алиса помолчала. – Наверное, ваше задание даже важнее, чем вы сами. Поэтому, решая, погибнуть всем или спасти только меня, вы выбрали меня… Но при случае точно так же сделаете и другой выбор.
– Смекалистая. Молодец. – Томас не подходил, просто стоял у нее за спиной, наблюдая, как солнце подсвечивает ее растрепанные волосы. – Только, Алиса, ты забыла – мы больше не летим к Дереву. Мы возвращаемся в Город.
Чарли перестал умываться, прислушиваясь к разговору. Он чувствовал, что большой человек в чем-то провинился перед Алисой и признался ей во всем ночью. От него пахло глухой печалью, злобой и тоской, а еще смущением, да, немножко смущением. Но Чарли так и не сумел в нем почуять ни капли опасности. Он не хотел обидеть девочку, лис точно это знал, поэтому расслабился и продолжил греться на теплом камне у бедра Алисы.
– Это вы туда не летите, Томас. – Внезапно Алиса поняла, что все само собой решилось.
Поиск оазиса больше не был приказом старика, теперь желание найти Дерево приобрело для Крылатой куда большее значение, чем все испытанное раньше. Желание, ставшее необходимостью. Необходимость, превратившаяся в единственную цель, ради достижения которой не жалко сложить свою голову.
– О, Святые Крылатые, девочка! – Томас терял терпение. – Нет никакого Дерева, старый Вестник наврал всем, только бы выгородиться, только бы никто не обвинил его в гибели отряда. Мы шли по карте, нарисованной сумасшедшим, он даже Говорящим никогда не был! Но и такой карты больше нет. Путешествие закончено, Алиса. Самое время повернуть домой, может быть, ты успеешь попрощаться со своим парнишкой.
Но Алиса уже ничего не слышала. Даже образ Лина, его руки, губы, прерывистый шепот, которым он скрывал стоны той ночью, уткнувшись ей в шею, – все это ушло далеко-далеко, за морок пыльной бури, за скалистые холмы, за клетку смертников. Мысли о Дереве и его зов пульсировали в Алисе так сильно, что она чувствовала этот ритм кожей.
Чарли навострил ушки, оглядываясь по сторонам. Горы опаляло полуденное солнце. Почему же тогда песня неназванного звучит в голове все отчетливее, словно небосвод уже потемнел, а луна взошла над горизонтом? Шерстка сама поднималась дыбом у него на загривке, а под ней, где-то внутри маленького огненного тельца, рождалось знание. Чарли тихо заскулил. Поющий был рядом, он звал их перемахнуть через горы, спуститься к пыльной равнине и пройти по ней, совсем немножко, а там… Там ждал их неназванный.
