Марик и правда зажался всеми сторонами ящика, как колбаса в горщике, уложенная слоями плотненько и смальцем политая. Я представил себе этот горщик ясно-ясно, эту колбасу с белюсеньким смальцем…
Смех мой раздался весело и громко.
Боль исчезла, перелилась в крик:
– Товарищ Ракло! Пристрелите то опудало, шо в будке! Он скаженный! Скаженный!
Ракло выстрелил раз, другой, третий. Потом наступила тишина.
Причем тишина была отдельно. А Марик скулил отдельно. Ракло ругался некрасивыми выражениями. Дора выла.
И только тогда я ощутил всем сердцем – Марик разжал зубы и освободил меня с плена.
Ракло вроде очнулся от морока, запихнул маузер в кобуру:
– Тю! То ж хлопец, а не собака! А я ж думал, шо собака… Шмулик… Шо ж вы меня обманули, шо то собака?! А ну, вставай! И один, и другой вставай, пошли в хату! Наведем твердый порядок! И ты, старая, до хаты иди! Развели на частнособственнической почве целый бой! Щас разберемся! Щас!
Я немножко стонал и держался за кровавую рану. Однако смотрел прямо в взгляд Ракла. И он смотрел в моем направлении решительно и даже с искрой.
– Давай-давай, шкловское отродье! Знаю про тебя шо надо! И шо не надо – тоже хорошо знаю. Давно мечтал познакомиться за самую твою ручку…
Дора стояла, где была, и двигаться не собиралась. Она обхватила собой всего Марика, вместе взятого, и вкопалась таким образом в землю.
– Лешка! Помовч трохи! Дай хоть отойти от страха!
Дора сказала такие слова прямо и твердо.
Я не ожидал. Сам Ракло тут стреляет куда попало, а попавшаяся баба перечит, да еще по неполному имени.
– Тут дети раненые насквозь, а ты революцию на пустой почве разводишь! Размахался!
Ракло по виду особого ущемления и не почувствовал.
Растянул рот в улыбочке:
– Ты, Дорка, заткнися, сделай такую милость! Сама руку мою на хлопца направила. Как враг человечества была, такая и щас осталася. Тебе ж лучче – будешь лечить, грошики возьмешь.
Дора открыто засмеялась:
– Ты гроши человеческие не пересчитуй! Ты лучче отчитайся, где твоя чертовая машина с дымом? А? Забрали за заслуги? Забрали-таки? Не достойный ты этого дыма оказался! Бричка тебе – и то сильно много будет! На волах тебе трястися до самой твоей поганой смерти! Цоб-цобэ ты и больше ты нихто!
Ракло молча развернулся по направлению к выходу с создавшегося положения.
В своем молчании дошел до калитки, хлопнул, аж с отзвоном отскочил железный крюк.
Дора вдогонку бесстрашно добавила:
– Бинта с аптеки привези зараз же! А лучче отвези меня на своей таратайке, сама куплю, шо требуется! А закрыто будет, дак там маузером своим и помахаешь, шоб открыли!
