Марик родился и рос в Козельце. И звали его Марик, но фамилия ему была от родителей Беленький. Родителей он утратил одновременно в сильно несознательном возрасте, воспитывался у дальней родни. В числе родни находился парень Суня, увлеченный революцией и прочим.
Этот Суня в один распрекрасный денек привел в дом Шкловского и говорит:
– Вот мой близкий товарищ. Он пережил большое горе. Ему нужен на место погибшего сына новый хлопчик. Если б усопшего сына звали не Марик, я б еще подумал, но его звали таки Марик, как нашего сиротку. И по возрасту они полные ровесники. Так, может, пускай наш Марик будет Марик Шкловский? И товарищу хорошо в утешение, и нашему сиротке тоже хорошо, у него образовался отец, который в дальнейшем за него ответит перед людьми, а заодно и перед Богом, который в курсе дела.
В общем, Марика отдали с почестями Шкловскому в сыновья. Наказ был один: называть папой и на шею не вешаться.
Нельзя сказать, что у козелецкой родни Марику жилось плохо, но Шкловский явился в сапогах, пиджаке, вынимал с кармана часы и имел упитанное лицо. По всему выходила хлопчику польза.
Правда, родственники Марика тихонько спрашивали у Суни, какой достаток имеет Перец, кроме того что напялено на нем и рассовано по карманам. Суня махал руками на все боки и туманно напускал значительность.
Марик старательно подслушивал и подглядывал, но ничего не уяснил про благосостояние нового отца.
В его неокрепшую душу запало словесное выражение, отпущенное родственной бабкой:
– Поц ты, Суня! И Перчик твой поц! Хай, конечно, Марика забирает. Бандитству научит – и то хорошо. Время начинается бандитское. Хоть не пропадет хлопец…
Пробыл Шкловский в доме нового сына всего один день, шептался беспрестанно о чем-то с Суней, ночью ушел с тем же Суней прогуляться по воздуху, а на рассвете прибежал один, поднял сонного Марика с пола, где тот беззаботно спал, и в полураздетом состоянии увел с собой в другую жизнь.
При себе у Шкловского находился портфель, не сильно большой, но тяжеленький.
Вот в таком виде они и появились в Остре – Шкловский и Марик. Папа и его сын.
Пришли они на пустое место, брошенную хату заняли. А совсем скоро Шкловский стал себя показывать, обнаружил форсистость, пиджаки, сапоги и даже ботинки. Марик тоже голым не бегал – и штанов двое, и рубашек даже несколько. И портфель в школу. Тот самый, с которым они в Остёр приперлись.
Повторяю не по словам Марика, а по мнению моих деда и мамы, так как я восстанавливал картину явления Переца с Мариком по кирпичику.
