Что было потом? Машина чудом успела затормозить, я инстинктивно схватилась за капот, чтобы не упасть.
— Мне только наезда еще не хватало! — услышала я встревоженный голос, и передо мной возник… ты.
Вот тут я стала медленно оседать на мокрый и грязный асфальт.
— Ну-ну! — сказал ты, подхватывая меня. — Вам плохо? Вызвать «скорую»?
И стал осматривать меня на предмет травмы, а я мотала головой и не могла ни слова выговорить. Ты подвел меня к передней дверце машины, усадил на сиденье, затем сам занял водительское место. Я закрыла глаза. Ты испугался.
— Все, вызываю «скорую»! — И схватился за мобильник.
— Не надо, все в порядке, — смогла я наконец выдавить.
— Да? — недоверчиво покосился ты, убирая телефон.
Мы помолчали, приходя в себя.
— По-моему, надо выпить, — сказал ты и повернул ключ зажигания. — Тут есть место одно…
Я не смела возразить. Мы молча ехали куда-то, петляли переулками, пока не остановились возле небольшого подвальчика со светящимися окнами. Никакой вывески я не увидела. Ты запер машину и кивнул:
— Идем.
Мы спустились в подвальчик, который оказался весьма уютным крохотным ресторанчиком, оформленным в авангардистском стиле.
— Коля, привет! — встретил нас огромный волосатый человек в косухе и бандане. — Рад тебя видеть.
Вы обнялись. Как я узнала впоследствии, это был Вова, твой бывший гитарист. Бородач проводил нас до одного из пяти столиков за небольшой перегородкой, помог мне снять запачканное пальто и повесил его на какой-то металлический штырь, заменяющий, вешалку. Ты был в легкой куртке и не стал ее снимать.
— Изучай, — сунул он тебе в руки меню. — Сейчас пришлю халдея, обслужит. Отдыхайте.
Он скрылся где-то в недрах кухни.
— Есть будешь? — спросил ты буднично, словно мы век были знакомы.
Я пожала плечами, с трудом понимая вопрос.
Тут у тебя зазвонил мобильник. Взглянув на дисплей, ты пробормотал:
— К едреной фене, — и отключил телефон.
Мы молча сидели, пока нам не принесли заказ. Ты задумался, а я, еще не веря, что случилось чудо, украдкой рассматривала тебя. Ты устал и думал о невеселом, лицо осунулось, губы обмякли, и проступил твой истинный возраст. Но это тебя ничуть не портило, нет! Каждая твоя морщинка была мне пронзительно дорога! Я увидела, как красивы твои руки с музыкальными пальцами. И как печальны сейчас твои кроткие глаза. Такими они бывают, когда ты исполняешь свои потрясающие баллады.
— Что-нибудь случилось? — решилась я прервать твое тяжелое раздумье.
