– Да вы что, глумитесь надо мной, что ли? Я вам в десятый раз говорю: я его не знаю! А ты чего молчишь?! – повернулась я к Генри.
– Я ее тоже впервые вижу, – ответил тот и еще раз пристально на меня посмотрел. – Но лицо у нее знакомое…
– Само собой, – подал голос Лысый. – Ты ж у Алекса из альбома Ксюхину фотку спер, еще по весне. За фигом только?
Я медленно повернула голову в сторону Генри.
– А, точно, было дело, спер, – признался он, еле заметно краснея. – А что такого? Ты мне понравилась. Ну, тогда, весной. На фотке. Тебе сколько тогда было?
Я побагровела:
– Козел. Это апрельское фото. Пять месяцев назад. Лель, пошли домой.
– Эй, ну вы куда? – заволновался Алекс. – Так сидим хорошо…
Я развернулась на каблуках и, ни с кем не попрощавшись, направилась к дому.
Шла и ругала себя. Ну, почему у меня такой отвратительный характер, а? Может, мой бывший муж понял это раньше меня? Тогда я больше на него не в обиде. Не может ведь быть, чтобы все мои мужики были козлами? Тогда почему все они козлы? Наверное, потому, что это я такая коза. И именно поэтому у меня такой кризис в личной жизни. Ну ведь не уродина же я, не олигофрен пергидрольный? Значит, дело в моем характере. Надо исправляться. Надо менять себя. Надо.
Вот прям завтра и начну. Прям завтра. Если не забуду.
Ровно в одиннадцать утра я вошла в офис. Еще не успела раздеться, как зазвонил телефон. Я сняла трубку.
– Компания «Циркон», Ксения.
– Сколько сейчас времени, Ксеня? – рявкнул из трубки мой начальник.
– Одиннадцать, Борис Васильевич, – вздохнула я.
– Верно. Одиннадцать. А почему в офисе до сих пор никого нет? Я тебя сто раз просил: приходи вовремя. Не понимаешь по-хорошему, будем по-плохому. Наказывать теперь стану рублем. Всё.
Начальник бросил трубку, а я медленно подошла к вешалке, ^ повесила на нее куртку, мельком посмотрела в зеркало и кисло доложила своему заспанному отражению:
– Всё, Фролова. Неделю пашем без зарплаты. Господи, как же я устала…
Телефон на столе ожил вновь.
– Компания «Циркон», Ксения, – буркнула я на автомате.
– Мартынов пришел? – рявкнул Борис Васильевич.
– Нет.
– Тогда передай ему то, что я сказал тебе. Насчет наказания рублем. Всё, работайте.
Ну, зашибись, лысенький. Приехали. Сейчас придет Сережка и устроит истерику. Будет рассказывать, как в Печатниках какой-то мудак кинулся в метро под поезд и из-за него остановили движение электричек по всей линии. Поэтому Мартынов добирался до работы на перекладных и, естественно, опоздал. А я буду слушать эту историю в сотый раз (кстати, странно, что в Печатниках еще кто-то живет. Если верить Мартынову, все жители этого района уже давно погибли под колесами. Просто целый район Карениных) и вяло реагировать: «А я-то тут при чем, ты Борису об этом расскажи» или: «Иди в пень, Мартынов, меня тоже натянули».
