— Вот увидишь.
Джаят перевёл дух:
— Азазэ не позволит людям навязываться твоей Розторн.
Это было так: двое мужчин приблизились к столу, но удалились, когда Азазэ зыркнула на них. Это меня впечатлило, но насколько долго это могло продолжаться? Здесь должны были быть люди, которые не боялись Азазэ, староста или не староста. И я видела полно облечённых властью мужчин и женщин, которые делали что велено, если им велело достаточно большое число богатых людей.
По крайней мере Розторн они кормили. Девушки в фартуках ставили перед Розторн и Мёрртайдом чаши и тарелки. Перед ними уже стояли хлеб, хумус[6] и оливки. Суетяга всем улыбался и кивал, будто он был королём Островов Битвы. Розторн слушала Азазэ и ела с большим аппетитом. Это было хорошо. Она устала не настолько, чтобы лишь клевать пищу.
Осуин дал нам чаши с рагу из курицы и вытащил у себя из перевязи ложки, завёрнутые в салфетки. Рагу пахло имбирем и корицей. У меня заурчало в животе. Следом за Осуином какая-то служанка принесла нам поднос с тарелками: горячий хлеб, оливки, соусы из нута и йогурта, варёная с лапшой чечевица, и пирожки с баклажанами. Я сглотнула слюну, и набросилась на своё рагу. Оно было изумительным.
— Так смерть ваших растений и деревьев настолько необычная, Осуин?
Луво устроился на столе, откуда он мог наблюдать за помещением. Ему никогда не надоедало смотреть на что-то, человеческое или естественное.
— Я ничего такого никогда не видел, Мастер Луво.
Осуин зачерпнул хлебом хумус и оливки.
— Деревья, сильные и здоровые деревья, гибнут за ночь — в буквальном смысле. И я никогда не видел, чтобы что-то убивало растения и животных в одном и том же месте. Это происходит по всей Горе Грэйс. То же самое с нашими источниками воды. Пруд был хорошим в один день, а в другой стал кислотным, рыба и все растения — мертвы. Будто это место было проклято, но проклятье работает случайным образом. Оно не бьёт только по одной семье или деревне. Говорю тебе, это самое грустное дело в мире — прийти к месту, которое месяц назад было живым, и найти его… мёртвым.
Его губы сжались.
— Если это дело рук человека, то я бы хотел окунуть его в один из кислотных прудов. В роще у моего дома есть старая сосна — она была там ещё в дни моего деда. Мне придётся срубить её, пока она не упала на кого-то из детей.
Джаят поднял взгляд, и сглотнул:
— Кстати, о твоём доме.
Я обернулась. В комнату вошла прекрасная девушка примерно одного с Джаятом возраста. Она подошла к нам, чтобы потянуться Осуину через плечо и украсть у него кусок хлеба. Она двигалась как танцорша, изящно покачиваясь, и что-то прошептала Осуину. У неё были волосы цвета тёмного мёда. Нос у неё был маленьким и изящным. Я дёрнула за кончик своего собственного носа, попытавшись заострить его. Он остался плоским.
