Вот так. В каком веке мы живем, если так легко можем поднять руку на ребенка? На того, кто слабее? Какие уроки отношений между людьми усвоит наш ребенок?
«Я помню, как это было страшно для меня, когда мама могла бить меня кулаком в спину, осыпая при этом руганью. Все тело каменело от ужаса, душевная боль была нестерпимой. Я не очень боялась физической боли, много больнее было сознание того, что так может поступать со мной самый мой близкий и любимый человек на свете – моя мама. Что же тогда ждать от мира? Наверное, я просто хотела быть самостоятельной, самой решать, что и когда делать. Но требовалось послушание прежде всего: “Я лучше знаю, как надо! Я жизнь прожила, а ты еще ничего в жизни не видела. Делай, как я говорю!” А я любила ее страстно и болезненно. Мне ее постоянно не хватало – не хватало расслабленного состояния счастья и покоя рядом с самым родным человеком. Заветная мечта моего детства – мы, обнявшись, сидим с мамой на диване и тихонечко болтаем. И я могу ей сказать все-все и знаю, что мне за это ничего не будет. Эта мечта о бесконечной близости, увы, так и осталась мечтой… Меня слишком много воспитывали, контролировали, поправляли, читали нотации. Я постоянно должна была чему-то соответствовать. Я должна была быть хорошей, послушной девочкой, хорошей ученицей (нас, учащихся без троек, называли хорошистками или хорошистами – это такое клеймо, которое не дает тебе права получить тройку). Примерным октябренком – нас еще называли внучатами Ленина, это тоже обязывало. Дальше: “Пионер – всем ребятам пример”. Нормы, нормы, нормы… Наверное, таким образом общество формировало для себя удобного, послушного гражданина. Но где во всем этом я? Где мои цели, мечты, желания, потребности? Где моя индивидуальность?
Я бунтовала, нашим скандалам с мамой не было числа. Я злилась, негодовала, расстраивалась, просила прощения, стремилась к миру всей душой и при этом постоянно находилась в состоянии войны за себя, свои права, свою точку зрения. За свою независимость! На это ушли не годы – десятилетия! Зачем? Во имя чего?
Сейчас моей дорогой мамочке уже восемьдесят восемь лет, и наши отношения наконец полны тепла и любви. (Живем мы при этом раздельно.) Мы научились не влезать в жизнь друг друга, не контролировать и не заставлять друг друга жить в соответствии со своими представлениями. Я не знаю, как лучше для нее, а она не знает, как лучше для меня. Мы наконец-то стали уважать права друг друга. Мы поняли, что каждый человек проживает свою жизнь так, как хочет. И я восхищаюсь маминой независимостью, стойкостью и жизнерадостностью, о чем не перестаю говорить ей»,
