Радзинский приближался. «Давайте бросим его в реку, – сказал я. – Никого нет, никто не узнает. Выплывет – хорошо, утонет – на все воля Божья. Похороним в Донском монастыре между Солженицыным и Деникиным. Доброе дело сделаем: всего лишь уравняем его в правах с убитой им девушкой». Песков молчал. А через две-три минуты сопящий, как паровоз, Радзинский, обдав нас своим творческим духом, промчался мимо. «Он одно время держал борзую собаку, – сказал я. – Так представьте себе, не кормил. Она, говорит, сама должна добывать себе пропитание. А где тут пропитание? Какое? Крапива? Лопухи? Так собачка вскоре сдохла. А он продолжал разоблачать зверства сталинской эпохи. Вам это ничего не напоминает? Ведь точно так наш Кремль ведет себя по отношению к Новороссии: она, мол, сама должна добывать себе свободу голыми руками в борьбе с танками и самолетами фашистов Украины и Америки. Не грозит ли Новороссии участь борзой Радзинского?..»
* * *
Песков: Оставим это, лучше скажите мне, что вы думаете о решении возвратить зимнее время?
Я: И ради этого вы ко мне прикатили? Вот так у вас все: вы не умеете отличить важное от пустяка. Да чего ж тут думать! Став по недоразумению президентом, человек захотел немедленно показать себя еще и умным, деятельным, любящим народ, но ничего другого не мог сообразить, как только передвинуть стрелку и перешерстить пояса времени. То, что это малограмотная дурь и ничего больше, понятно было сразу всем. Об этом свидетельствует и нынешнее единогласное отвержение Думой этой дури. Но тут встает другой вопрос: страна стонала четыре года! И Путин, все так же не желая сдавать на посмешище своего, четыре года мямлил что-то невразумительное. И ведь какое тупоумное упрямство! Уже сейчас была попытка создать какую-то еще комиссию под председательством сионского мудреца Дворковича «для изучения проблемы». Слава Богу, провалили.
П: Но это же было не личное решение, а правительственное.
Я: За долгие годы Путин сумел сделать так, что все в стране зависит от него лично. Феодальный способ управления. А все подобранные им члены кабинета ни на что самостоятельное не способны, никто из них не имеет лица и не может словцо сказать без разрешения гаранта, или не зная его точку зрения. В самом деле, ведь за все долгие годы его пустопорожнего демократического владычества нельзя вспомнить ни одного случая, чтобы кто-то из этой публики не согласился с ним, возразил или задал хотя бы такой невинный вопрос: «Владимир Владимирович, амфоры, которые вам посчастливилось достать со дна морского, действительно времен Александра Македонского, или их слепил для вас Жириновский?» Куда там! Картина всегда одна и та же: он входит – они, как гимназистки при появлении классной дамы, вскакивают; он вещает – они, как неучи на уроках ликбеза, навострив уши, хорошо натренированные для лапши, внимают.
