Ян посмотрел на Жемку, которая возвращалась к столику.
– Отправь-ка ты нашу красавицу танцевать, а мы с тобой выйдем подышать и поговорим серьёзно.
– Вы чего такие загадочные? – сказала Жемка, сев за столик. Яков наклонился к ней и шепнул на ухо: «Слушай, Яну как-то нехорошо. Мы выйдем на улицу?!»
– Ладно. Я тогда танцевать, – сказала Жемка и упорхнула.
Во дворике ресторана Ян глубоко вдохнул и сказал:
– Да, гор, пожалуй, мне будет не хватать. Я навёл кое-какие справки. Есть такой славный порт Находка, самый крупный на Дальнем Востоке и единственный, где нет закрытого паспортного режима. Зато буржуинские пароходы заходят туда с завидной регулярностью. Понимаешь, куда клоню?
– Нет, – сказал Яков. – Пскопские мы, не догоняю.
Из ресторана донеслась задорная мелодия «В Кейптаунском порту». Ян, пританцовывая, продолжил:
– Буржуинские пароходы, сэр, это импортные шмотки, маги, парфюм, которые меняются на русское бухло и русскую икру.
Он сделал легкое па:
– При грамотной организации дела импортные тачки, от которых тащатся наши загорелые братья с Кавказа. Коммерция не вполне законная, точнее, вообще незаконная, зато прибыльная, зараза. А к переменам надо готовиться. А готовиться лучше с деньгами на кармане.
Он прекратил танцевать:
– Вот, вкратце, о чём писал Карл Маркс. Предлагаю стать компаньоном. Это веселее, чем на Чимбулак глазеть с утра до ночи.
Яков сосредоточенно изучал могучую чинару, устилавшую ветвями крышу ресторанчика.
– Понимаю, надо подумать, – сказал Ян. – Думай. Время есть. У того же неиссякаемого Карла Маркса есть стихи…
– Он разве стихи писал? – спросил Яков.
– Баловался в юности, – сказал Ян. – Настоящий немецкий романтик. Я даже запомнил:
«Так давайте
В многотрудный
И далёкий путь пойдем
Что-то там тра-та-та-та-та-там, под ярмом постыдной лени, и главное:
В дерзновенье и в стремленье
Полновластен человек!»
Усекаешь?
– Я в поэзии не очень… – сказал Яков. – Мне к родителям надо съездить. Я после службы ещё не был.
– Отлично. Съезди, – сказал Ян. – Сменишь обстановку. А по осени и двинемся в дальние края…
Они стояли с Жемкой на перроне и молчали. Между их поездами интервал был двадцать минут, Жемкин в Москву раньше, его – позже.
– Ты мороженое не хочешь? – спросил Яков.
– Нет, – сказала Жемка. – Ты не уходи, я боюсь одна остаться.
– Я приеду к тебе. Обязательно, – сказал Яков. – Побуду немного у родителей и приеду.
– Где ж я тебя поселю? – сказала Жемка. – В общежитие, наверное, не пустят.
