Ян был нервный и много пил. «От него просто веет антисоветчиной! – подумал Яков. – Эх, добром это не закончится!»
– Что делать собираешься? – спросил Ян.
– Не знаю, – сказал Яков. – Ты про что?
– Жемка поедет в Москву, скорей всего поступит, во всяком случае, там и останется. А ты что будешь делать? Снег убирать на турбазе?
– Не знаю, – сказал Яков. – Мы с ней об этом не говорили.
– Достойная молодости инфантильность. Только совершенно не свойственная евреям.
– Среди евреев не встречал ни одного умного мужчины и ни одной красивой женщины, – вдруг сказал Яков.
– Да ну! – рассмеялся Ян. – Это ты про себя?! А я встречал. И не одного. Запомните, мой юный друг, лучшие финансисты в мире это евреи. Барон Ротшильд, например.
– Ну, это там у них… – сказал Яков.
– Там, здесь… – передразнил его Ян. – Эх, веселая компания у нас собралась. Казашка, которая отзывается на французский, я по-польски ругаюсь и польские песни пою, когда пьян, а на родине не был и не тянет, еврей, который не любит деньги. Натуральный паноптикум.
– Что такое паноптикум? – спросила Жемка, едва ли не рухнувшая у столика. – Ух, натанцевалась вусмерть!
– Это такая волшебная шкатулка, солнцеликая Будур, где живёт веселый джинн, который дарит маленьким девочкам счастье, – сказал Ян.
– Хочу! – сказала Жемка.
– Не получится, – сказал Ян. – Сначала надо заслужить, многодневными трудами.
– Тогда неинтересно, – засмеялась Жемка. – Я быстренько в дамскую комнату.
– В общем, так, – сказал Ян, когда Жемка вышла. – Я не знаю, какая у вас там любовь, платоническая или не очень, и ты, конечно, можешь хвостом потащиться вслед за Жемкой в Москву, но вынужден сказать суровые слова: для тебя это бесперспективно. Жемку закрутит вихрь столичной жизни и ты очень быстро окажешься лишним. Будет больно, обидно и грустно.
Ян помедлил, а затем продолжил:
– Сожалею, но ваша романтическая история подошла к логичному завершению. Поэтому предлагаю воспользоваться рекомендацией незабвенного Карла Маркса…
– Причём здесь Карл Маркс? – перебил его Яков. – Чего-то я не понимаю…
– Сейчас объясню, – сказал Ян. – Карл Маркс писал о том, что каждый крупный капитал нажит не вполне честным путем. Я полагаю, он знал, о чём пишет.
– Какой капитал, какой честный путь?! – сказал Яков. – Ян, ты напился, что ли?!
– Мне тут все обрыдло, – сказал Ян. – В этом замечательном городе, в этом дебильном университете. Я хочу уехать, единственное, что удерживает это мать. Но буду циничен: врачи поставили окончательный диагноз, ей жизни от силы пару месяцев.
