— Так что вдовы и сироты не пострадали, — ядовито уточнил Старков.
Она не обратила внимания на его интонацию.
— Слава богу, нет. А свои средства я передала приюту для брошенных детей и небольшому женскому монастырю.
— Неплохие у вас средства!
— Были. Я не прибедняюсь. Но мы вовсе не такие богачи, как может показаться.
— Вам ли жаловаться! — сказал Старков и осекся, вдруг сообразив, что гражданское негодование едва ли уместно, когда оно обращено к вдове убитого им человека.
— Я не жалуюсь. Просто объясняю наши обстоятельства. Люди очень плохо знают жизнь друг друга и не стараются узнать. Милее самому придумать.
— Но вы же не станете утверждать, что все Романовы только и знают, что заниматься благотворительностью, — запальчиво сказал Старков.
— Нет, не стану, — ответила она мягко. — Люди все разные. Романовы в том числе.
— Богатые люди разные, а бедняки все одинаковы.
— Я… я не понимаю, — растерянно проговорила Мария Александровна.
— Беднякам не на что и незачем иметь свое лицо. Не до жиру, быть бы живу.
— Думаю, вы не правы. Человеческий пейзаж во всех слоях разнообразен. Но мне, конечно, трудно судить. — Она вдруг спохватилась: — Засиделась я. Мне давно пора к моим… другим мальчикам… Не сердитесь. Иногда мне кажется, что вы тоже мой мальчик, которому я сейчас больше нужна. Хотя и там несладко. Кирилл Михайлович был замечательный отец — строгий, требовательный и по-умному заботливый. Он хотел сделать из них настоящих мужчин. Не знаю, справлюсь ли я. Но доброе семя заложено… Скажите без ломанья — чего бы вам хотелось?
— Ничего, — отрубил Старков, которому не понравилось ее сюсюканье над детьми.
Пока они говорили, откуда-то — не слишком издалека — доносились глухие, мерные удары. Видимо, что-то изменилось в атмосфере, и удары стали громче, звучнее.
— Какой утомительный аккомпанемент! — досадливо бросила Мария Александровна.
— Виселицу сколачивают, — невозмутимо произнес Старков. В глазах ее отразился ужас.
— Нет! Нет!.. — Она зажала уши. — Какая виселица?.. Тупой административный раж!..
Старков насмешливо улыбался, пуская голубые кольца дыма.
— Идемте отсюда!
— Не могу, — посмеивался Старков. — Мне положено полчаса дышать воздухом.
— Это бог весть что!.. — металась Мария Александровна. — Я скажу коменданту!..
— Внимание! — поднял палец Старков. — Княжеское слово уже подействовало.
Мария Александровна убрала руки с ушей — действительно, удары топора прекратились. Она несколько мгновений молчала, переводя дыхание. Затем к ней вернулось обычное доброе расположение духа.
