Иван Борисович всю жизнь искал реку Ва. Как и солнечный город из детского сна с девочкой-овцой. Город Солнца Ауслендер опознал в ветшающей Александрии Египетской. А реку Ва не нашёл в Египте. Он специально поехал смотреть Нил, текущий в Каире. Но Нил был просто Невой. Невой оказался Тибр. Невой была Сена. И Майн был Невой – Иван Борисович успел за последние годы увидеть все эти реки. Ауслендер не добрался разве что до жёлтой Хуанхэ, но очень надеялся на Ганг. Иван Борисович был весьма опечален, когда даже Ганг оказался Невой. У Ганга не было берегов из гранита, он тёк мутный и свободный, он нёс плоты с недогоревшими трупами, и всё же Ганг был Невой – так увидел Ауслендер.
Отпуск в Индии организовала Виктория. Она поставила в маршрут город Пури недалеко от аэропорта Бхубанешвар, забронировала отель на берегу океана, в максимальном отдалении от центра, переполненного туристами и паломниками. Заселились в номер, приняли по очереди душ и отправились смотреть пляж. Когда вышли на берег, Ауслендер сразу увидел такое, что чуть не упал в обморок от восторга. В океан впадала река Ва. Это была она, Иван сразу понял. Она была не так широка, как Нева. Но чиста и прозрачна. По ней не сплавляли трупы. Похоже, ей удалось избежать и сбросов нечистот от больших городов и фабрик. Цветом она была одновременно золотой, зелёной и синей. Она бежала не по глине, а по белому песку. Она отражала небо и солнце. Это было какое-то чудо.
Отель стоял на берегу реки Ва, на месте её впадения в океан. Местные называли её Вайтарани, что было естественно. В дельте реку можно было перейти вброд, что Иван с Викторией и делали каждый день. За рекой была зона какого-то малого народца или лесного племени, запрещённая к застройке. Пляж за рекой был совсем дикий – ни одного человека. Только песчаные крабы. А ночью над рекой Ва висела на серебряной нити луна, и в сапфировой глади воды мерцали небесные светляки. Казалось, вот-вот начнётся что-то сказочное. Может, уже началось.
Всё Ивану Ауслендеру было открыто: и город Солнца, и река Ва. Миссия выполнена. Жизнь была прекрасна, если так посмотреть. И всё же чего-то не хватило для счастья. Может быть, потому что не послушался маму, отморозил, усмехнулся Иван. И в том, что пристань заброшена, что не приходит больше маленький прогулочный катер, не смеются дети и музыка не звучит из магнитофона в кафе, – в этом виноват он, Иван Ауслендер. Чтобы дети смеялись и ели мороженое, дети должны быть. Их родить нужно. А он не родил. А теперь, может, и не успеет. Потому что отморозил себе всё. Там. И теперь он наконец понял, что это – всё. И где – там. Раньше он думал, что это гениталии. И заботился о них, думал, они главное. И вот ему сорок плюс, с гениталиями всё в порядке, даже простатита нет. А детей не получилось, потому что любовь отморожена, в сердце замёрзла любовь. А теперь уже, наверное, не успеть.
