. Вещи были собраны с вечера. Помылся ночью – принял тёплую ванну. Лежал в ванне около часа или двух, читал самому себе стихи. Утром умылся, почистил зубы, переоделся. Посидел на дорожку. Вышел. Хотел сдать ключ от своего номера администратору, но на
reception не было никого и даже дверь была заперта. Оставил ключ на полу у двери и двинулся к вокзалу. Марш-бросок на Женеву. Да поможет мне Бог.
Чувствую себя почти здоровым. Тошноты нет, лихорадки нет. Только иногда все члены тела охватывает внезапная слабость. Ночью в Эвиан-ле-Бен выпал снег. Снег лежит мягкий, пушистый, ровным покровом на альпийской земле, как в детстве, как мамина шаль. Сейчас такие никто не носит, но раньше и у мамы, и у бабушки были ажурные пуховые шали, белые или серые.
Идти под гору с чемоданом на колёсиках и сумкой через плечо было легко, но опасно. Боялся поскользнуться. Упадёшь – и кубарем вниз, по крутой скользкой дороге, по ступеням, и что-нибудь себе переломаешь, и найдут тебя деревенские французы часа через четыре, не раньше. Но Бог миловал. Последнее испытание было – железный мост над путями перед самим вокзалом. Прошёл мост, а в конце моста – высокая лестница. Спускался медленно, переставляя со ступени на ступень чемодан и держась голой рукой за обжигающий холодом поручень. Под железной решёткой ступеней видна была высота, от которой кружило голову. Но я добрался. Мой поезд на Bellegarde стоял на платформе C. Я успел. У меня всё получилось.
Покидаю тебя, Эвиан-ле-Бен! Прекрасный Эвиан-ле-Бен, оказавшийся ко мне таким недобрым. Впрочем, это неправда. Ты не был ко мне злым. Ты был безразличным. Как всегда бывает безразлична природа, на фоне восхитительных декораций которой мы получаем свои порции радостей и страданий, а иногда встречаем смерть. Прекрасные Альпы, как и Алтай, и Кавказ, и Гималаи, не имеют до нас никакого дела, никак не повинны в наших бедах и не причастны нашему счастью. С древних времён поэты используют описания природы для того, чтобы передать внутренний мир, переживания лирического героя. И природа у них то плачет, то злится, то наполнена светлым покоем и радостью. Но это всего лишь художественный приём. Природа никогда не проронит и слезинки над нашим горем. Она всегда только в собственном существовании, она растёт своими деревьями, течёт своими реками, обваливается камнепадами, сражается за жизнь своими дикими животными, которые охотятся друг на друга или пытаются избежать участи жертвы, а мы – мы даже перестали быть её частью. Зато у нас есть комфортные скоростные поезда.
