Она не помнила, как выбралась из тюремной приемной. Очнулась от уговоров какой-то старушки.
— Не убивайся, не плачь, милая… Наши сыночки, солдатики несчастные, голодовку объявили. Ничего есть не будут, пока правды не добьются… А тюремщики об этом помалкивают, нас обманывают, передачки себе берут!
И вдруг до Стеши дошло: лакеи Сакс-Воротынских просто поиздевались над ней…
«Контрреволюционный мятеж генерала Корнилова!», «Революция в опасности!..» — была разбужена Москва криками продавцов газет. И забурлила белокаменная. Не было фабрики, завода, полка, учреждения, семьи, где бы не обсуждался мятеж генерала Корнилова. К чему стремится генерал? Снова посадить на престол Николая Второго, ныне здравствующего поблизости, в Царском Селе? Или самому стать властителем России? По слухам, в Петрограде паника, глава Временного правительства Александр Федорович Керенский в полной растерянности, ему не на кого опереться, окружающие его военные все корниловцы. «Нет, Керенскому несдобровать. Корнилов его непременно повесит», — говорили сочувствующие мятежу. «А уж большевикам, меньшевикам, анархистам, эсерам — всем красным и даже розовым — генерал ни пуль ни виселиц не пожалеет!»
Тревожились даже те, кто лишь поиграл в революцию, поносив в феврале красный бант. К младшей барышне Сакс-Воротынской явился ходоком от всей обслуги самый старый слуга и, поклонившись в пояс, попросил дозволения повесить на парадном иконку Георгия Победоносца.
— Зачем? — спросила она.
— Многие делают так-с, в честь Лавра Георгиевича Корнилова… Для умилостивления-с, — кланялся старый слуга.
— Вот чепуха какая! Сестры, слышали? — воскликнула барышня. — Для умилостивления какого-то выскочки, бурбона, невежи иконами обставляться! Как от градобития или пожара. — И рассмеялась.
— А вы не смейтесь, барышня, — перекрестился слуга. — Нам плохо будет. Красными прослыли. Мы, старые, пожили, а вам-то зачем погибать? Вся Москва помнит, как вы свободу изображали, под красным флагом раскатывали по всем улицам. О вас печемся.
Но барышни так и не разрешили вешать Георгия Победоносца.
Вечером к барышням Сакс-Воротынским зашел помузицировать их добрый знакомый полковник Верховский. Он любил поиграть Шопена на их великолепном концертном рояле. И прежде чем сесть за рояль, полковник сообщил удивительную новость. Керенский, истратив все жалостные слова о вероломстве и неблагодарности Корнилова, обратился за помощью к… большевикам. К Ленину! Глава правительства из царского дворца просит помощи у своего противника, загнанного в подполье. Такого в истории еще не бывало.
