Порох, которого оказалось с излишком, превратил Арбуза в негра.
«Эх, дело бы, если бы я в буфете трахнул, — говорил он себе. — Убить не убил, а уж напугал бы так, что кумир буржуйский больше бы в Москву не сунулся!»
С этой мыслью Андрейка и явился домой, слегка оглушенный и все еще томимый жаждой.
— Ну как, здорово на дармовщинку наелся? — спросил Андрейку Саша, оказавшийся уже дома. — Ты вроде не то опух, не то потолстел.
— Хорошо тебе смеяться! Ты не знаешь, как ловко Филоны нашего брата обдуривают, — таким одураченным Андрейка еще никогда себя не чувствовал.
— И что же решили буржуи на Государственном совещании? — допытывался отец. — Вы же там представительствовали от нашего семейства, от завода.
— А шут их знает, чего-то решили…
— И почему генерал скоро уехал, не знаешь?
— Мне не докладывали.
— Интересно бы спросить, что ему не понравилось в Москве? То ли, что солдаты честь не отдали, то ли, что рабочие на колени не стали?
— Все ему в Москве не понравилось. Особенно что в театре ему на голову большевистские листовки сыпанули.
— Ай-ай-ай! А он думал, его хмелем будут осыпать, как жениха?
— А про то уже песенка есть. — И Саша пропел:
Как невеста милого,
Ждал буржуй Корнилова.
От ворот поворот
Дал Корнилову народ!
Отец посмеялся и спросил:
— Что же он дальше будет делать после такого конфуза?
— Этого я не знаю.
— А что мы будем делать, Саша? — спросил Андрейка.
— Ты теперь подкормился. Давай включайся с новыми силами. Союзу поручено распространять листовки.
И Андрейка, конечно, включился, стараясь замять свое неудачное участие в Государственном совещании…
За это время не меньше огорчений перенесла и Стеша. Она побывала везде, где только смогла, и везде рассказывала о встрече с отцом, о двинцах-солдатах, подгоняемых прикладами в тюрьму. Везде ее встречали сочувственно, обещали помочь. И в Совете, и даже в думе. И Люся, и дедушка Кучков. Но вызволить из тюрьмы солдат, обвиненных в измене, оказалось не так просто.
Не в силах дольше скрывать правду от матери, Стеша сказала ей тихо-тихо:
— А папаня наш здесь… — И заплакала.
— В тюрьме! — сразу догадалась мать.
— В Бутырке. Уже несколько дней. Надо бы ему передачу отнести.
— Где ж ее возьмешь, доченька?
— У барышень Сакс-Воротынских. Они хоть и богатые, но добрые.
И Стеша с пачкой свежих газет отправилась в знакомый особняк. Барышни заказывали все газеты, даже большевистские. Главными читателями газет в богатом особняке были старики. Весь дом был набит стариками. Барышни не держали женской прислуги, убежденные покойным родителем, что от девиц одни ссоры да сплетни. Молодых лакеев и камердинеров на войну позабирали. Вот и остались в доме одни старики, удивительно жадные до новостей.
