Андрейка чешет макушку.
— Все эти гостинцы фабриканты царям готовят не без выгоды. Вон в гранатном цехе женщинам Михельсон за гранату по пятаку платит, а сам с царя по рублю дерет. Твоему отцу-кузнецу за отковку плиты для бомбомета полтинник, а с царя пятерку…
— Это верно, и отец говорит — недоплачивают!
— Отсюда у них, у богачей, и богатства. Одному недоплатят, другому недоплатят, а нас, рабочих, тысячи. Посчитай, сколько им с нас доходу?
— Вот какая арифметика! Да как же сделать, чтобы этого не было?
— Подумай, кургузый, как жить без хвоста, подумай, бедняк, чем редька сладка, — загадочно ответил Уралов. Он любил замысловато шутить с мальчишками.
Андрейка думал, думал и придумал:
— Надо германских и русских солдат подговорить кончить эту войну! Ружья-то у них в руках и пушки тоже. Не захотят из них палить, и все, войне конец!
Рабочие рассмеялись. Кто-то сказал:
— Слыхали, братцы? Арбуз-то наш и впрямь красный, смутьян опасный!
Через несколько дней рабочие завода Михельсона и других заводов и фабрик прекратили вдруг работу, дали тревожные гудки, высыпали на улицы, построились в колонны, подняли над головами плакаты «Мира и хлеба!», «Долой войну!» и с песней:
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на борьбу, люд голодный!..
пошли к городской думе. Было это 9 января 1917 года.
У моста через Москву-реку рабочих встретила полиция. Рабочие бесстрашно шли вперед, но пробиться им не удалось: на помощь жандармам подоспели казаки.
Возвращались рабочие по домам в разорванных пиджаках, без шапок, с кровоподтеками и ссадинами. Побежденные, но не усмиренные.
Замоскворецкие мальчишки в этой потасовке от взрослых не отстали и шишек тоже нахватали.
Арбуза какой-то казачина нагайкой хватил. Саша Киреев возвращался с синяком под глазом. Уралычу начисто оторвали полу пальто.
— Эй, Арбуз! Не вешай головы! В следующий раз наша возьмет! — крикнул Уралов.
— А почему в этот раз не взяла? — зло крикнул Андрейка, у которого голова гудела и плечо саднило от удара нагайки.
— Мало гаек взяли, — вздохнул Гриша Чайник.
— Михаил Константинович недаром советовал в свои ряды серые шинельки заполучить. Да еще с ружьями… — уточнил Уралов.
Андрейка не знал, кто такой Михаил Константинович, но сразу сообразил, как это здорово было бы заполучить в рабочие ряды солдат с винтовками… И, не теряя времени, решил сговорить солдат поддержать рабочих.
Среди солдат 55-го запасного полка, расквартированного недалеко в казармах, у Андрейки был хороший знакомый, дядя Сидор Егоров. На вид совсем не воинственный, тихий, грустный, бородатый, в прожженной шинели, но, судя по нашивкам за ранения, не раз побывавший в боях. Занимался он, правда, совсем мирным делом — возил хлеб из пекарни в казармы, в то время как другие солдаты ползали, бегали, кололи штыками соломенные чучела с криком: «Ур-ря!» В 55-м полку обучались воевать молодые солдаты, и входили в воинскую форму старые, возвращавшиеся в строй из госпиталей после ранений.
