У Самнера начинает болеть голова. Он чувствует, как в груди у него поднимается горькая волна гнева и собственного бессилия.
– Итак, за все мои беды и неприятности вы ничего мне не предлагаете?
– Я предлагаю вам совет, который состоит в том, что вы должны смириться с последствиями собственных поступков. Вам не повезло, согласен, но, с другой стороны, вы живы, а другие умерли, так что, пожалуй, вам есть за что быть благодарным.
– У меня по-прежнему остается сокровище, – напоминает ему Самнер.
Корбин морщится и качает головой.
– Нет, вы лжете. У вас ничего при себе не было, когда вас принесли сюда.
– Значит, вы меня обыскали, – без обиняков заявляет Самнер, – перед тем, как выработали план действий.
На скулах у Корбина вздуваются желваки, и впервые с начала разговора он выглядит так, словно пришел в замешательство.
– Не провоцируйте меня. Это вам не поможет.
– Мне уже ничто не поможет, и вы прекрасно знаете об этом. Если я предстану перед генералом, моей карьере придет конец.
Корбин равнодушно пожимает плечами.
– Нынче же вечером вас переведут в полковой госпиталь, а на следующий день или чуть позже предъявят официальные обвинения. Увидимся на заседании.
– Почему вы так поступаете со мной? – спрашивает у него Самнер. – В чем состоит ваша цель?
– Моя цель?
– Вы ведь уничтожаете меня, но ради чего?
Корбин качает головой, и на губах его появляется слабая улыбка.
– В кельтской душе есть меланхолическая струнка, коя находит привлекательным ореол мученика. Но едва ли это применимо в вашем случае, мистер Самнер. Я всего лишь исполняю свой долг; было бы куда лучше, если бы вы исполнили свой.
С этими словами он кивает ему на прощание и направляется к двери. Самнер глядит ему в спину, слышит стук его каблуков, пока главный хирург спускается по лестнице, и созвучную аристократическую английскую скороговорку, когда он отдает очередное распоряжение. Лежа на постели, Самнер начинает понемногу осознавать всю жестокую безжалостность своего положения, чувствуя, как отступают под напором действительности черты, определяющие его характер, – усердие, вера, упрямство и отчаянная, не выразимая словами гордость. Когда умер Уильям Харпер, не оставив ему ни гроша – поскольку все его имущество уже было продано, заложено или безрассудно растрачено на выпивку, – даже тогда он выстоял и не сломался. Он больше не мог позволить себе посещать лекции или снимать комнату в Белфасте, но решил, что отныне армия станет для него способом сделать карьеру. Да, этот путь наверх окажется намного медленнее и труднее, но он вовсе не считал его невозможным. Он верил, что сумеет добиться и
