Пожелав мне спокойной ночи, Михаил потушил свет и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собою дверь. Пока я нерешительно раздевался и устраивался на свежих жестких простынях, я слышал, как в ванной шумит душ, включается и выключается водопроводный кран. Затаив дыхание я прислушивался к его мягким шагам, когда он выходил из ванной, слышал, как он туда-сюда проходит по коридору – то на кухню, то в комнаты, и как тихо шикает коту в ответ на негромкий возмущенный мяв… Дважды мне казалось, что шаги приближаются, но оба раза я обманывался. Наконец все стихло. Но я долго еще не решался заснуть. Все еще ждал. Все еще опасался. И надеялся… Он не пришел.
19
Уже утром следующего дня романтическая история знакомства со средневековым рыцарем стремительно начала превращаться в фарс. За завтраком, проходившим в состоянии обоюдной неловкости, после традиционных вопросов вежливости Михаил, слегка краснея и избегая смотреть мне в глаза, поднял вопрос об условиях моего проживания. Проще говоря – о деньгах. Оговариваясь буквально через каждое слово, что, конечно же, я и бесплатно могу оставаться у него некоторое время, он пояснил, что считает правильным и вполне уместным назначить мне символическую помесячную плату за комнату. Такое решение, как он выразился, избавит нас обоих от двусмысленности, чувства неловкости и лишних обязательств. Пусть и символическая, озвученная сумма тем не менее оказалась достаточно весомой для человека в моем положении, хотя и более чем демократичной по столичным меркам. Впрочем, необходимые мне два с небольшим месяца на таких условиях я вполне мог себе позволить, а потому я, недолго думая, согласился. Конечно, я был разочарован открывшейся мне прозаической стороной дела. Но не слишком. В конце концов, Михаил был прав. Мы были посторонние люди, которых теперь объединял обоюдный интерес: мне нужна была крыша над головой, ему же не лишней представлялась возможность отложить немного денежных средств перед тем, как всего себя посвятить творческим замыслам.
Фарсом обернулся и тот сексуальный подтекст, который мерещился мне на протяжении всего первого дня знакомства. Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: моя скромная персона никоим образом не могла затронуть либидо моего спасителя. Равно как и никакая женщина вообще. Мой рыцарь оказался убежденным гомосексуалистом, причем со стажем. Литинститут скрывал в своих стенах не одно разбитое юное сердце… Нынешней же его пассией был высокий и худой, как глист, мелированный под блондина студент второго курса Алексик. Сначала из скромности мне представили Алексика просто как друга, но истинный характер их отношений был настолько очевиден, что мальчики не стали долго стесняться. Однако надо отдать должное – в присутствии третьих лиц они никогда не допускали явного проявления чувств, и лишь случайное касание рук или украдкой брошенный взгляд мог выдать бурю, царившую в глубине их душ. В дальнейшем не раз будучи свидетелем подобных сцен, я порой искренне умилялся этой трагикомичной паре, несмотря на то, что с Алексиком у нас уже на первых порах возникла взаимная неприязнь. Меня в Алексике раздражала инфантильность и нарочитая жеманность, он же, судя по всему, просто ревновал Мишу, с которым у нас очень быстро и легко сложилась тесная дружба.
