В избе накурено. На минутку открыли дверь.
— А книги-то где хранишь, Иван Михайлович? — спросил кто-то.
Малышев уклонился от ответа, пожал плечами.
Братья Кочевы в голос сказали:
— Давай литературу нам, сохраним.
— Уж будь покоен.
— Но я должен взять часть для Махнево. Соседей забывать нельзя.
— Побывал там?
Иван снова уклонился от ответа, неопределенно произнес:
— По воскресеньям туда удобно ездить.
В этот же вечер он передал Кочевым часть книг. В следующие дни незаметно опорожнил свои чемоданы.
Раза два Малышев видел, идя по селу: за ним брел бородатый человек с висячим красным носом и опущенными плечами, но не придал этому значения.
Федосья Кочева сшила из холста мешочки: их нагрузили книгами, запрятали в снег.
На святках в дом ко вдове Новоселовой пришли ряженые в вывороченных шубах, с бородами из пакли, с румянцем из свекольного сока. Один из них бил в сковородку, другие плясали под резкие однообразные звуки. Хозяйка, вздыхая, наградила их грошиками и пряниками. Ряженые ушли в соседний дом.
Малышев тотчас побежал к Кочевым, закричал с порога.
— Какая неделя сейчас?
— Ну, святки.
— Ряженые ходят… Пошли и мы.
Кочевы весело засуетились. Федосья извлекла из чулана шубы, цветные опояски, принесла ворох кудели. Нашлась где-то лохматая маска медведя. Иван примерил ее.
Прибежала Стеша, задохшаяся, бледная.
— Скрылась от своего. Опять нализался.
Узнав об их затее, оживилась, потребовала наряда и для себя.
Иван посмотрел на нее с восхищением: выданная замуж насильно за пьяницу, она не опустилась, не озлобилась.
— Надо так, чтобы не узнали, — весело говорила Стеша. — Голоса менять! Пищать, а не говорить.
Через полчаса никого нельзя было узнать. Наряженные в вывороченные шубы, опоясанные цветной широкой тесьмой, все, даже женщины, с бородами, с измазанными лицами.
На улице навстречу ряженым попался Немцов, поймал Стешу, вывалял ее в снегу. Та, оберегая бороду, кричала:
— Оставь, Сенька!
Потом вдруг оробела, протянула руки к Семену, собираясь что-то сказать и не решаясь.
Семен прошептал, дыша прерывисто и громко:
— Подождите меня… лицо сажей намажу. Шубу выворочу, догоню.
Ватага в шесть человек ввалилась в первый дом от школы.
— Ряженые! Бабы, не спите, — кричала с печи старая женщина.
Выскочили из горенки две молодушки, с полатей опустил голову парень. Федосья била в сковородку, Евмений по кругу водил на веревке «медведя», пел басом:
Как по речке, как по быстрой,
Становой-то едет пристав,
А за ним — письмоводитель,
