Особо следует отметить, что поэт, внушая своим читателям богобоязненность и благочестие, не призывает их к молитвам и выполнению внешних обрядов и формальных предписаний ислама, он учит, что истинное благочестие — в добрых деяниях, в человеколюбии, в заботах о людях. «Путь к богу,— восклицает поэт,— не в рясе, не в четках и отшельничестве, а в том, чтобы служить народу на земле. Сидя на троне, необходимо быть нравом смиренным и чистым, искренним и великодушным, ибо молитвы без добрых дел и пустые обряды противны господу богу».
Можно сказать, что большинство рассказов «Бустана» иллюстрирует мысль о том, что народ создает все блага жизни, составляет основу и корень общества и поэтому не должен подвергаться насилию и гнету. Оскорбление, угнетение простых людей, по мнению поэта, не что иное, как оскорбление самого аллаха. Царь, который не заботится о своих подданных, неизбежно получит возмездие за свои злодеяния или от рук народа на этом свете, или от карающей десницы аллаха в судный день на том свете.
С советами к царям и правителям обращались и до Саади. У многих поэтов, предшественников Саади, мы можем найти призывы к милосердию и человеколюбию. Однако поучения Саади отличаются своей необычайной смелостью и логичностью. Гуманные по своей сути, высокохудожественные по форме, они на протяжении многих веков пользовались самой широкой популярностью на всем Ближнем Востоке.
В год написания «Бустана» началось второе варварское нашествие монголов на Ближний Восток — на этот раз во главе с Хулагу-ханом. Опять превращая в руины цветущие города, разоряя целые области, истребляя население, порабощая оставшихся в живых, монголы направились в столицу Ирака Багдад, который подвергли беспощадному разрушению. Немало бед народу причинили и начавшиеся междоусобные войны и феодальные раздоры.
Саади, испытавшему в своей жизни ужасы монгольского нашествия, похода крестоносцев, последствия междоусобиц, собственными глазами наблюдавшему уничтожение городов, истребление народов, неимоверные страдания людей, естественно было прийти к выводу, что все это — результат воли ожесточенного рока и божьего гнева. Ничем иным он не мог объяснить, почему варварские племена, стоявшие на такой низкой ступени развития, легко одолевали могучие войска, обученные всем правилам ведения войны. Отсюда вытекает его скептицизм, и его фатализм, отчетливо проявившиеся не только в «Бустане», но и во всем творчестве поэта.
