Правителей правдивых назначай,
Умеющих благоустроить край.
Кто, правя, тружеников обижает,
Тот благу всей державы угрожает...
Казни судей, в неправде закоснелых,
Трави, как хищников заматерелых.
Бесчинствам волка положи конец,
От истребленья огради овец.
Саади требует от правителей положить конец бессмысленным войнам, грабительским походам. Мудрому царю прежде всего полагается быть скромным, говорит поэт, довольствоваться малым; он не должен ради пополнения своей казны, побуждаемый алчностью, идти войной на соседние страны, ибо войны и походы разоряют не только вражескую страну, но и собственный народ.
Ты войском обладаешь, сам ты смел,
Но не вводи войска в чужой предел:
Султан в надежном замке отсидится,
А подданный несчастный разорится.
Однако понимая, что подобные поучения почти не достигают цели, не оказывают желаемого воздействия на шахов и правителей, Саади старался устрашить их муками ада, напоминал о загробной жизни, о возмездии за земные грехи. Но нередко поэт предупреждал притеснителей народа, остававшихся глухими к его наставлениям и проповедям, что народ, доведенный до крайности, сам может расправиться с ними, «лишить их корня жизни» на земле.
Другой значительной темой «Бустана» является тема благочестия. Саади призывает к воздержанию довольству малым, к аскетическому образу жизни, выполнению всех предписаний ислама. Некоторые исследователи его творчества не видят в этом ничего разумного и объясняют все это исторической ограниченностью взглядов поэта. Но внимательное изучение поэмы показывает, что Саади вовсе не призывал ко всеобщему отречению от мирских благ, ибо он обращался с этим не к обездоленным и голодным массам, а к сильным мира сего, к тем, кто расточал народное добро, жил в роскоши и разврате, притеснял и грабил простых людей. Советую богачам «умереть от бедности, но не объедаться хлебом бедняков», Саади безусловно высказывал себя человеком передовых, прогрессивных взглядов.
Слыхал я — некий повелитель был,
Из грубой бязи платье он носил.
Ему сказали: «О султан счастливый,
Китайские б шелка носить могли вы!»
«Зачем? Я добрым платьем облачен!
Шелк — это роскошь»,— так ответил он,
«Харадж я собираю для того ли,
Чтоб наряжаться, в неге жить и в холе.
Когда, как женщина, украшусь я,
Угаснет доблесть ратная моя.
Когда бы суета владела мною,
Что стало б с государственной казною?
Не для пиров и роскоши казна...»
И далее Саади неоднократно повторяет, что его призывы к воздержанию и довольству малым обращены не к тем, которым не от чего воздерживаться, которым и без того приходится удовлетворяться самым малым.
