* * *
«Бустан» глубокими корнями связан с жизнью народа, с народной культурой и традициями. Он возник под непосредственным влиянием духовных запросов и стремлений народа, и, естественно, что на страницах «Бустана» нашли отражение думы, нужды и идеалы народов мусульманского Востока. Этим обстоятельством объясняется та популярность и любовь, которыми пользовалась книга на протяжении многих столетий среди широких народных масс. Благодаря высоким нравственным идеалам, воспетым в «Бустане», живописным картинам быта и глубине поэтического чувства поэма и в наше время не потеряла своей художественней и познавательной ценности.
«Бустан», как, и другая замечательная книга Саади «Гулистан», давно привлек внимание русских ученых. Первый перевод «Бустана» и «Гулистана» на русский язык был сделан уже в XVII веке с немецкого перевода, приписываемого известному путешественнику Адаму Олеарию.
Интерес к творчеству Саади в России возрос особенно в XIX и XX веках, когда окрепло русское востоковедение.
Сравнительно полный, хотя и прозаический, перевод был опубликован в 1915 году в Петербурге неким Н. Урри. Этот перевод с немецкого языка особой ценности не представлял, он был далек от оригинала.
В. В. Державин, крупный русский поэт, обладающий великолепными познаниями в области восточной литературы и огромным опытом в переводе ее, очень талантливо передал содержание и образную систему этого выдающегося и в то же время трудного памятника классической литературы.
Перевод «Бустана» выполнен с текста, опубликованного иранским ученым М. А. Фуруги, до последнего времени считавшегося самым точным текстом. Текстологическая работа, проведенная мною на основе старейших рукописей, показала, что и текст М. А. Фуруги содержит известное количество интерполяций. Но учесть это в данном издании художественного перевода не представляется целесообразным и станет возможно лишь после опубликования критического персидского текста.
Рустам Алиев.
ВО ИМЯ АЛЛАХА
МИЛОСЕРДНОГО И МИЛОСТИВОГО
Во имя бога, наших душ отца,
Глагола уст премудрого творца,
Чья благодать все сущее объемлет,
Кто просьбе и раскаянию внемлет,
Во имя вечного, чей храм — наш свет,
И ведайте — другого бога нет!
Великие владыки, падишахи
Пред ним главой склоняются во прахе,
Безбожных же не вмиг карает он,
Раскаянья не отвергает он.
Тех, кто смиренно о прощенье просит,
Он гневно в бездне бедствия не бросит.
Порой, коль сын поссорится с отцом,
Отец ему становится врагом,
