– Замолчи! – выдохнула Софрония, зажимая руками уши, чтобы не слышать жестоких речей. Магнус отступил, но она не пошевелилась. Словно окаменела. Спина неестественно выпрямлена, ладони по-прежнему прижаты к ушам. По щекам струятся слезы.
Магнус со сдавленным стоном притянул к себе неподатливое тело.
– Ну-ну, девочка, – ворковал он, – все хорошо. Прости, что заставил тебя плакать. Ни за что на свете не хотел тебя обидеть. Ну же, успокойся, все будет хорошо.
Постепенно, мало-помалу Софрония расслабилась и на мгновение обмякла. Он такой теплый. Такой надежный. С ним хорошо и безопасно.
Безопасно?
Какая чушь!
Она дернулась, как от укола, распрямила плечи и, несмотря на то что слезы никак не высыхали, гордо вскинула голову.
– У тебя нет права говорить со мной в таком тоне! Ты не знаешь меня, Магнус Оуэн! И не смеешь оскорблять!
Но и Магнус не собирался отступать. У него тоже была своя гордость.
– У меня есть глаза, и я вижу, как ты расточаешь льстивые улыбочки всякому белому, что посмотрит в твою сторону. Зато черных видеть не желаешь.
– А что может дать мне негр? – свирепо прошипела она. – У них нет власти. Моя мать, бабка и прабабка… их всех любили черные мужчины. Но когда белый ворвался в хижину среди ночи, ни один из этих так называемых любовников не защитил своих женщин. Ни один не бросился на помощь собственным детям, которых продавали на невольничьих рынках. Ни один пальцем не шевельнул, когда женщин, которых они любили, привязывали к столбам и пороли, пока спины не превращались в кровавую рану. И нечего говорить мне о черных!
Магнус снова шагнул к ней, но, видя, что она отвернулась, подошел к окну.
– Времена изменились, – мягко напомнил он. – Война окончена. Ты больше не рабыня. Мы все свободны. Теперь все по-другому. Мы получили право голоса.
– Дурак! Думаешь, только потому, что белые разрешили тебе голосовать, ты стал им равным? Да это ничего не значит!
– Еще как значит! Теперь ты американская гражданка и защищена законами этой страны.
– Защищена? – пренебрежительно выплюнула Софрония. – Для черной женщины нет другой защиты, кроме той, что она найдет себе сама.
– Продавая свое тело любому белому богачу, который захочет его купить? Это, по-твоему, правильно?!
Софрония, круто развернувшись, набросилась на него:
– Может, подскажешь, чем еще торговать негритянке? Мужчины веками пользовались нами, не давая ничего взамен, кроме выводка детей, которыми потом торговали плантаторы! Ну так вот, мне нужно больше, и я это получу. У меня будет свой дом, красивые платья и сытная еда. И самое главное – меня никто больше не обидит!
