у хотя и всегда без достаточных оснований, — что царская семья постоянно компрометируется “святым человеком” сомнительной репутации Распутиным и что двор даже вступил в предательские сношения с вражеской Германией. Как сказал обычно сдержанный Милюков в своей знаменитой речи в Думе в ноябре 1916 года: “Это глупость или предательство?”
На фоне этих публичных обвинений более или менее естественные трудности войны: военные поражения, нехватка вооружения и пищи — выросли в проблему, ставящую под сомнение выживание самой монархии.
Конец пришел относительно внезапно и, по крайней мере для революционных партий, неожиданно, в феврале 1917 года, когда очереди за продуктами в Петрограде вдруг переросли в политические демонстрации, требующие конца того, что многие до сих пор называли самодержавием.
Когда даже казаки, долгое время служившие верной опорой порядку, отказались разгонять народные толпы, Николай II внезапно понял, что лишился всех приверженцев. Либералы и социалисты пришли к соглашению впервые со времени 1905 года, и состояло оно в том, что монархия должна исчезнуть. Опасаясь национального единения, даже армейские генералы не решились препятствовать этому требованию. Двое думских депутатов были посланы к царю, который подписал свое отречение в железнодорожном вагоне под Псковом 2 марта 1917 года.
Как нам теперь известно, падение монархии открыло путь к власти революционным марксистам. Россия стала первой страной, попавшей под марксистское социалистическое влияние. В свете всей предшествующей истории России, по-видимому, можно увидеть, почему должно было так случиться. Жизнь страны долгое время строилась на чрезвычайно авторитарном фундаменте (по крайней мере, до 1905 года), при этом находясь в сфере влияния идеологии, якобы религиозной, но проводимой государственными средствами, вследствие чего теряющей большую часть своего духовного потенциала.
В этом смысле Россия созрела для перехода власти к общепризнанной светской идеологии, характеризующейся неявными религиозными обертонами, чем фактически и был марксизм, особенно в большевистской интерпретации.
На самом же деле российское самодержавие, особенно начиная с Петра I, уже продемонстрировало образец социалистического правления: концепцию идеологизированного государства, которому все слои населения безусловно и в равной степени обязаны служить. Однако многое должно было произойти, прежде чем именно этот вариант марксистского социализма взял верх.
