– Ваше Сиятельство, вас просит об аудиенции какой-то монах цистерцианец. Говорит по важному делу.
– Откуда он узнал о моём приезде?! Проклятая страна, ничего нельзя удержать в тайне! Гоните его прочь!
Гвардеец уже отворил дверь, когда дон Карлос вспомнил монаха в потертой рясе намеревавшегося у ворот форта Ла-Кастильет, прорваться к нему сквозь шеренгу солдат.
– Погоди!
Воскликнул граф, остановив сержанта.
– Приведите его.
В сопровождении Ортеги, положившего ладонь на костлявое плечо визитера, в комнату вошел маленький, щуплый человек в монашеской, мешковатой рясе. Он, круглыми серыми глазами, беззащитно встретил строгий взор кастильца, с нескрываемым раздражением задавшего вопрос.
– Кто вы?
– О-о, монсеньор, я очень маленький человек, но имею к вам важное поручение. Моё имя брат Иннокентий, что в переводе с латыни означает «невинный».
Уртадес с пренебрежением оглядел слугу Божьего.
– Как вы попали в крепость?
– Монсеньор, вы служите великому королю Испании, поэтому Вашу Милость можно встретить во всех уголках Старого Света, я же лишь жалкий слуга Господа нашего, чьё имя неустанно превозношу в молитвах, под сводами благословенного монастыря Фонфруад, аббатства Пресвятой Девы Марии, здесь в Руссильоне, поэтому, возможно, именно мне поручили это деликатное дело. Мы с братьями привозим вино в цитадель Перпиньяна и сюда, во Дворец. Наш настоятель отец Бернар дружен с доном Ардегоном…
– Постойте! Не тараторьте! Откуда вам известно моё имя, и кто вам сообщил о моём приезде?!
Возмущенно прервал монотонный, елейно-молитвенный лепет монаха дон Карлос. Цистерцианец снисходительно улыбнулся, будто услышал вопрос, переполненный детской наивностью, лукаво взглянув на дворянина. Приклонив лысеющую голову, он подхалимнически, нараспев произнес:
– О-о-о! Ну, кто же, кто же не знает такого славного сеньора…?
– Вы иезуит?
Вновь прервал цистерцианца Уртадес.
Монах угоднически расплылся в приторной улыбке, смиренно потупив взор, казалось, у него над головой сейчас появится нимб.
– Ладно, хватит о пустом, что вас привело ко мне?
Цистерцианец замешкался, слегка повернул голову назад, вскользь взглянув на гвардейцев, стоявших у него за спиной. Граф, не отводя пренебрежительного взгляда, с трудом совладав с нетерпением, произнес:
– Ну, хорошо, Саладес, Ортега оставьте нас.
Сержанты незамедлительно вышли. Монах неторопливо достал из просторного рукава рясы конверт, запечатанный сургучными печатями, и медленно положил его на стол перед испанцем. Дон Карлос сорвал печати и раскрыл письмо. Быстро прочитав его, он взглянул на жалкого святошу, явно продолжая размышлять над прочитанным. Наконец он, прервав раздумья, спросил:
