Вокруг огромного стола, покрытого картой, граф дон Уртадес созвал: коменданта города, граф дон Хавьер Пилиппо дель Ардегона; интенданта, дона Кристобаля Лусио дель Касареса; капитана гарнизона, дона Гильермо Альфредо Пуэрто дель Лорка-и-Каледо, командарма артиллерии, шевалье Шарля де Корзака, а так же двух лейтенантов – дона Артуньо и дона Варедо. Строго, будто с укором, оглядев собравшихся, гость вымолвил:
– Сеньоры, мой приезд вызван весьма серьезным положением, сложившимся в королевстве. В Каталонии наблюдаются очаги недовольства, которые впоследствии способны перерасти в мятеж, что не может не беспокоить Его Католическое Величество. В связи с этим, во все провинции, граничащие с Каталонией, направлены инспекции, целью которых является проверка боеспособности гарнизонов, ревизия арсеналов, складов с продовольствием и фуражом, а так же осмотр фортификаций. Мне выпала честь инспектировать Руссильон, что подтверждает предписание, выданное Его Светлостью, сеньором Оливаресом. Ровно через час я жду всех здесь же, мы сможем начать осмотр городского арсенала, а сейчас прошу оставить меня.
Распорядившись принести завтрак, дон Карлос склонился над картой. Скорее от вынужденного бездействия, чтобы разбавить томительное ожидание, он принялся, в который раз, внимательно рассматривать особенности местности довольно хорошо знакомой ему провинции.
Раздался стук в дверь. Граф, не сомневаясь, что это вернулись лакеи, отправленные на кухню, не отрываясь от карты, промолвил:
– Можете войти.
Но увидев на пороге одного из своих сержантов, удивленно произнес:
– Какого черта, Саладес?!
Саладес и Ортега, сержанты кастильской дворянской гвардии, явившиеся с графом в Руссильон, были безгранично верны дону Карлосу. За долгое время, находясь на королевской службе, они делили с неустрашимым кастильцем победы и поражения, подвергая свои жизни смертельной опасности во время множества рискованных предприятий. Эти люди, впрочем, как и большинство их собратьев, молчаливо предчувствовавших неумолимое ослабевание лап испанского льва, не переставали преданно служить короне, благородно оставляя на алтаре монаршего триумфа, небрежно брошенные победы, добытые в тяжких сражения, не требуя ни почестей, ни наград, так великодушно, по-испански, довольствуясь лишь чувством собственной доблести, продолжая изумлять весь мир стойкостью и неустрашимостью, так как ни один народ на земле, не способен на столь бескорыстную отвагу для прославления своей многострадальной и неблагодарной родины.
