Она представила Клэя среди бушующих родственников. Чувствительный, как мать, боящийся отца и братьев, вздрагивающий от крика, он, если и не сойдет с ума в Тревеллине, так уж точно подорвет нервную систему. Ему придется делать все то, чем занимаются его крепкие братья, хотя бы из страха заслужить их презрение, а значит, жизнь для Клэя превратится в нескончаемое страдание.
В своем последнем письме сын объявил, что намерен ослушаться отца и поискать работу в Лондоне, но Фейт понимала, что это лишь пустая бравада, предназначенная исключительно для нее. В конце семестра он приедет домой, обиженный, но не смеющий возразить отцу. Все свои обиды Клэй будет изливать матери, надеясь, что она защитит его, и не понимая или не желая понимать, что в железных тисках Пенхаллоу она столь же беспомощна, как и он. Фейт не винила сына: она сознавала, что обязана помочь ему, и была готова на все, чтобы спасти мальчика от тирании отца. Но Фейт была совершенно бессильна что-либо изменить – все ее мольбы были тщетны, а собственных средств она не имела.
Фейт попыталась объяснить все это Клэю, когда он в начале июня вернулся в Тревеллин, но тот, как и мать, был не склонен воспринимать вещи в истинном свете, предпочитая рассуждать и сокрушаться, вместо того чтобы искать реальный выход из положения.
Фейт поехала встречать его в своем старом лимузине и была несколько разочарована сыновним приветствием.
– Ах, мама, как это ужасно! – воскликнул Клэй, торопливо подходя к ней. – Неужели ты ничего не можешь сделать?
Смотреть правде в глаза было не в характере Фейт, поэтому разговор повелся в сослагательном наклонении.
– Если бы только у Клифа хватило мужества отказать твоему отцу, – запричитала она. – Если бы только у меня были деньги! Если бы я могла убедить твоего отца, что тебе нечего делать в конторе у Клифа!
– Но ты же должна иметь хоть какое-то влияние на него!
В подобной бесплодной дискуссии прошел весь путь до Тревеллина, и к старому серому замку мать и сын подъехали уже взвинченными. У Фейт разболелась голова, а у Клэя засосало под ложечкой, как это всегда случалось перед встречей с отцом.
Юноша был не слишком похож на своих родителей. Масть у него была какая-то неопределенная, скорее светлая, чем темная, а глаза не голубые, как у Фейт, а серые, хотя и имели схожее выражение. У него был орлиный профиль, как у всех Пенхаллоу, но губы были пухлыми, а подбородок безвольным, как у матери. При довольно высоком росте он был худосочен и физически неразвит. Суетливые жесты выдавали в нем неврастеника – Клэй постоянно приглаживал волосы и теребил узел галстука. Из-за бесконечных нападок братьев он был постоянно настороже и, будучи в компании, часто напускал на себя развязность, чтобы скрыть застенчивость. К тому же он часто обижался и вскидывался на братьев. Желая произвести на них впечатление, рассказывал неубедительные истории о своих стычках с классными руководителями, деканами и надзирателями, и никакие насмешки не могли заставить его отказаться от жалкого хвастовства.
