Трудный месяц май | страница 35



Возвратились разведчики. С ними был перепуганный до немоты (когда у «языка» вытащили изо рта кляп, он все равно долго не мог произнести ни слова) обер-лейтенант. Командир разведчиков с треском выложил на дощатый стол тяжелый портфель.

— Вот, — с гордостью сказал командир, — вся их штабная документация. А этот, — он кивнул на дрожащего как осиновый лист гитлеровского офицера, — скорее всего сам начштаба. Подробно поговорить с ним не удалось никто.

Все в блиндаже громко рассмеялись, а старший лейтенант Градов облегченно вздохнул, будто центнер железного лома с плеч сбросил, и с нетерпением расстегнул никелированные замочки портфели из толстой черной кожи.


Все в блиндаже громко рассмеялись.

Документы в портфеле — один важнее другого. И все совершенно секретные. Но главной и наисекретнейшей была голубая полотняная калька — схема заминированного района. Такая точная и подробная, что не требовались никакие переводчики и «языки».

— Что с ним делать? — Командир разведчиков кивнул на пленного.

— В штаб, — коротко махнул Градов и подозвал к себе командиров взводов.

Пленного увели. Разводчики, усталые до невозможности, ушли отдыхать, а взводные и Градов сгрудились над бесценной трофейной схемой. И тут наверху загрохотало.

— Хватились! — скупо рассмеялся Градов, но сразу помрачнел: артиллерийский обстрел сейчас был совсем некстати, пора приступать к боевой работе.

— Ладно, — сказал Градов, еще немного послушав тяжелые взрывы, — побесятся и заткнутся.

Но немцы не скоро перебесились. За артобстрелом последовал налет бомбардировщиков.

Желтые языки гильзовых ламп заметались, как бабочки, обнажая толстые черные фитили. Со стен и бетонного перекрытия посыпались каменные осколки. Весь блиндаж, долговечное подземелье с метровыми стенами и потолками, вздрагивал и трясся, как при землетрясении.

— Рассредоточиться! — приказал Градов, и почти следом за его командой чудовищный взрыв погасил лампы и весь белый свет.

Старшим лейтенант Градов пришел в сознание в медсанбате. Он был ранен в бедро и грудь, тяжело контужен, две недели не говорил и потом еще долго заикался.

Когда он поправился, фронт ушел далеко на запад, ленинградские войска вступили на прибалтийскую землю, а Градова направили на Украину, и он много лет ничего не знал о судьбе боевых товарищей.

— Значит, вы были ранены здесь… — Осипов торопливо выдвинул ящик стола и достал свою карту, но тут заглянул дежурный и велел срочно зайти к начальнику.