В остальном хороший философ, с головой. Он писал об ответственности художника. Он писал, что каждый художник должен родить отца. В смысле, каждый художник обязан воссоздать предшественника.
(Срывает покрывало с предмета.)Перед нами частично обтесанный столб. На нем углем нарисованы контуры человека.
Ты готов? Ты и сегодня готов? (Куклам.) Отвернитесь. Черт! Неужели вы не можете отвернуться? Неужели это так трудно?
Куклы молчат.
(Столбу.) Я должен тебя вырубить, отец. В смысле из дерева. Ты не можешь у меня не получиться, ты просто обязан получиться. Вырубить тебя – это мой сыновний долг. Ты получишься у меня, вот увидишь. Ты вырубишься. Ну, пожалуйста, папа, я тебя очень прошу, получайся, выходи, вырубайся. (Бьет топором.) Я не Раскольников. Я другой. Я не Раскольников. Я другой. Я не Раскольников. Я другой. Я не Раскольников. Я другой. Я не Раскольников. Я другой.
Замолчал.
(Куклам.) Смотрите? Но не видите. (Всем.) Никто не должен видеть! Никто!
Пауза.
Рука… затекла… онемела.
Поставил топор у стены.
А иногда хочется стать поленом. Не каким-то особым поленом, которое, будучи поленом, живет предвкушением воплощения… радуется, дергается, хихикает… не говорящим и даже не мыслящим поленом, а просто поленом. Быть поленом – это быть? Или не быть? Лежать со всеми в одной поленнице… Так ведь сожгут.
Пауза.
Что стало с нашей Прекрасной страной, папа? Мы ведь жили в Прекрасной стране. Небо над нами было просторным, воздух был прозрачен и чист. Птицы на деревьях вили гнезда, в полях стрекотали кузнечики. Каждый из нас умел смастерить скворечник, каждый знал, что такое календарь природы!.. Мы любили в гости ходить друг к другу и не боялись принимать гостей. Часто рассказывали смешные истории. Если спорили, никто не брызгал слюной. Дурные слова считали дурными. Никто не обижал ближнего – ни землемеры, ни газовщики, ни регистраторы… Ни распространители квитанций, ни контролеры в трамваях!.. А как было прекрасно ехать на поезде! Колеса стучали словно пели песню. Когда приближался встречный состав, машинист подавал гудок, мы бросались к окнам и громко кричали в открытые окна: урааааааааа!.. А оттуда – в ответ:…привееееет!.. А сколько песен мы знали, сколько стихов!.. Даже я… я, который… Когда наша страна сделалась Прекрасной страной, они стали сами запоминаться наизусть, песни, стихи. А теперь я не могу вспомнить ни одной строчки… Мы знали, чем «плохо» отличается от «хорошо». Детям не разрешали играть со спичками!..
