Короче, в настоящий момент ты существуешь как бы не сам по себе, я правильно объясняю?.. А как бы идея. Идея отца. Моя идея отца. Моего. Вашего деда.
Вышел на середину.
Вот. (Приседает.) Слышите? Это суставы. Или не слышите? Я-то слышу. (Приседает, прислушивается.) Доктор сказал, что отложение солей здесь ни при чем. В пределах нормы. У одних, знаете, щелкают, у других – нет. Впрочем, я не знаю, у кого не щелкают. (Приседает, прислушивается.) Как на шарнирах. Папа, а у тебя в моем возрасте щелкали суставы? (Ждет ответа.) Нет? Да, да – ты только не говорил.
Разминает пальцы, кисти рук.
Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я был деревом. Деревом нельзя себя увидеть во сне – можно лишь ощутить. Это как слепоглухонемой. Не мой язык и не моя кожа. Не кожа – кора. Мои листья испаряют влагу. Я слышу их шорох, но не ушами, а шевелением тысяч моих черенков. Так я беседую с ветром. Иногда я начинаю жестикулировать, раскачиваться, возмущаться, словно хочу прокричать что-то. Я сам не знаю, чего я хочу.
Пауза.
Я вырос без матери. Я не знал материнской ласки, заботы, любви. Никто меня не научил быть нежным. Ты, папа, был нежным, я знаю. А я не был. А мне так хотелось быть нежным. Как это быть нежным… когда я угловат и резок в движениях?.. (Сейчас он обращается к высокому предмету, накрытому простыней.) Почему ты никогда не рассказывал мне о своей маме, отец? Не хотел меня расстраивать, да? Какой она была?.. Расскажи… Нос у нее был… какой?.. Тонкий, прямой?.. Глаза, как у тебя, – карие?.. Волосы вились? Она была высокая женщина?.. По ночам ее мучил сухой кашель, и в комнате пахло лавровишней? Нет? Ты помнишь колыбельную, которую она тебе пела? Ты мог уснуть лишь после того, как она поцелует тебя в лоб и поправит на тебе одеяло?.. Она ходила за молоком? Поливала цветы? Собирала бруснику?.. Пекла тебе оладьи и варила овсяный кисель?.. Когда ты наступил на гвоздь, она промыла рану, помазала йодом и прежде, чем перебинтовать, долго дула, чтоб не было больно? А потом сказала: ничего, ничего, до свадьбы доживет?.. Так или нет?.. До какой свадьбы, папа? Какая свадьба? Чья?.. Где моя – моя! – мама?.. Видишь, как получается: по отцовской линии, получается, у меня была бабушка, а материнской линии не было вообще. Это чудо или недоразумение? Только не говори, что я все усложняю. Вот оно, вот. Что есть, то и есть. Я, знаешь, иногда шевелю извилинами. Ты боялся, что останусь неучем? А я даже очень, даже очень продвинут. Я много читал, папа. Ты удивлен? Да, я такой. Знаешь, был философ, звали его Кьеркегор… Ужасная фамилия. Словно ты чурбан, тебя надкололи и вставили в трещину клин, и теперь по этому клину… обухом… «Кьер!.. ке!.. гор!..»
