Содном—Дорчжи переглянулся с присутствующими.
— Допустим, что так… — сказал он японцу. — С нас достаточно и того, что вы сказали, но вы сказали не все!
Харада закрыл лицо руками и медленно закачался всем корпусом взад и вперед. Это продолжалось, пока Содном—Дорчжи собирал со стола лежавшие перед ним бумаги. Но как только он сделал шаг прочь от стола, Харада отнял руки от лица и тихо спросил:
— Разве те интересные вещи, которые я вам доложил, не заслужили мне помилование?
— Все это было нам известно и без вас. Вы были нам интересны как живой свидетель.
Японец съежился на своем стуле. Он умоляюще сложил руки ладонями вместе и, склонив голову, негромко произнес:
— Мой ничтожный ум не может решить такую трудную задачу.
Содном—Дорчжи пожал плечами и направился к выходу, но, прежде чем он достиг двери, Харада крикнул:
— Милостивейший господин! Сердечное желание помочь в вашем благородном деле…
Содном—Дорчжи гневно перебил его:
— Да или нет?
— Все, что прикажет ваша мудрость.
— Если игра будет нечестной…
Японец испуганно втянул воздух.
— О, ваша мудрость!..
И он выложил все, что знал о заговоре лам. Слушая его, Содном—Дорчжи удовлетворенно кивал головой. Это было как раз то, что начали устанавливать его органы до поимки Харады и о чем сигнализировали пастухи, вылавливавшие в степи диверсантов–лам.
Харада мог бы еще рассказать о том, что прежде чем растянуться на своем рваном халате в монастыре Араджаргалантахит, он вынул из пояса и спрятал в щелях стены ампулы с дарами, изготовленные по рецепту господина генерала Исии Сиро. Но, глядя, как кивает головой монгольский генерал, Харада решил смолчать: было похоже на то, что знавшие так много монголы все–таки знали не все. И действительно, дослушав, Содном—Дорчжи сказал:
— Теперь можно итти с докладом к маршалу.
Министры последовали за покинувшим комнату Содномом—Дорчжи.
Он отсутствовал около часа. За этот час никто из оставшихся в комнате ни Гомбо—Джап, ни адъютант, ни Харада — не проронил ни слова.
Содном—Дорчжи и полковник вернулись. Хараду увели.
— Самолет! — сказал Содном—Дорчжи адъютанту.
— Вылет утром?
— Нет, через полчаса. — И Содном—Дорчжи обернулся к Гомбо—Джапу. — Ты полетишь с японцем.
Гомбо—Джап молча поклонился и вопросительно посмотрел на Соднома—Дорчжи.
— Что тебе? — спросил Содном—Дорчжи.
— Как быть… с поручением насчет наблюдения за американцем Паркером.
Содном—Дорчжи на мгновение задумался.
— Бадма там?
— Да, он за меня теперь возит рикшу американца.
