Следует заметить, что издание Ю. В. Готье предназначено не для лингвистов, а для историков — так, в некоторых больших по объему текстах пропущены отдельные части, дословно повторяющие уже приведенные или аналогичные им. Тем не менее изданием этим, выполненным с отменной тщательностью, может пользоваться — ввиду недоступности рукописных источников — и лингвист. По свидетельству публикатора, «письмо сохранилось почти везде отлично, за исключением крайних листков и некоторых других, очень немногочисленных, где чернила выцвели» [Памятники… 1912: VII], что, видимо, облегчило задачу издания документов Смоленской приказной избы. Кроме того, Ю. В. Готье в предисловии подчеркивает: «Орфография подлинников удержана, потому что в некоторых документах замечаются особенности местного говора, могущие представить интерес для специального изучения» [Памятники… 1912: XVI]. В издании не отражено лишь вынесение букв над строкой (но в большинстве случаев это не препятствует лингвистическому изучению) и состав почерков, а также переходы от одного почерка к другому в пределах отдельных документов, а такие переходы, судя по анализу орфографии, в некоторых случаях есть.
Прежде чем интерпретировать написания, которые могут пролить свет на судьбу фонемы <ě> в смоленских говорах начала XVII в., следует решить вопрос об информативности текстов «Пам. обор. См.» как отражающих именно смоленский диалект, поскольку сведений о писавших те или иные документы у нас чаще всего нет. От исследования безусловно отводятся тексты, в которых имеются полонизмы (№№1, 25, 278), отписки, грамота и донесение смоленских воевод М. Б. Шеина и П. И. Горчакова (№№2, 3, 4, 5, 35, 48), отрывок вестей из Москвы (№57), отписки архиепископа Сергия (№№50, 51), две челобитные монахов и монахинь (№№12, 148), а также письмо из осажденного Смоленска в Москву (№55), из которого следует, что родители отправителя жили в Москве и он, таким образом, скорее всего, не был урожденным смолянином. Остальные тексты, достаточно разнообразные по содержанию, являются в основном документами Смоленской приказной избы и челобитными крестьян. Последние написаны с достаточно большим количеством отступлений от орфографических норм, обильно отражают диалектные особенности, такие, в частности, как аканье и яканье и, несомненно, фиксируют местный говор. Документы из приказной избы (а их очень много, так как делопроизводство активно велось и во время осады) зачастую написаны писцами довольно грамотными, а иногда и очень грамотными (см., например, тексты №№102, 105, 140 и др.), стремившимися
