— О нет. Мой муж куда интереснее.
— Да, но он вам не подходит, — говорит, покачивая головой, Хольм.
— Он меня любит.
— И я тоже. Я подумываю, а не сделать ли мне на затылке пробор?
— Фу! Нет, оставайтесь уж таким, как есть.
— Да?
— Вы не так уж и безобразны.
— Безобразен? Я был бы просто красавцем, если бы не этот ужасный нос.
— Да что вы, — говорит фру Хаген. — По-моему, он большой и красивый.
— Правда? А знаете ли, о чем я сижу и думаю? О том, что нам будет слышно, когда ваш муж станет подниматься по лестнице.
— Неужели?
— Да. И что я вполне успею вас поцеловать.
— Нет, — качает головой фру Хаген.
— Это почти неизбежно, — бормочет он.
— А что я ему скажу, если он нас застанет врасплох?
— Скажете, что сидели и читали книгу.
— Ну и нахал же вы! — рассмеялась фру Хаген.
— Я буду целовать вас очень осторожно. Словно мне это запрещено.
— Конечно, запрещено. Ведь я замужняя женщина.
— Я этому не верю. Вы юная очаровательная девушка, к которой я воспылал любовью.
Фру Хаген говорит:
— Что-то не видно, чтобы вы пылали. Тем более я знаю, никакой любви тут нет и в помине.
Хольм:
— И это после всех моих признаний!
— Признаний? Их и не было.
— Да что это с вами! Разумеется, я не стал говорить, что готов умереть на вашей могиле, но уж это вы могли бы понять и сами.
— Поиграем еще немножко? — спрашивает фру Хаген.
— Исключено! Ибо сейчас вы станете моей! — говорит Хольм, поднимаясь со стула.
Однако фру Хаген увертывается и медленно отступает, а точнее, укрепляет свои позиции, она отходит к окну и стоит на свету, она уже в безопасности.
— Подите сюда, скажите что-нибудь! — говорит она.
С плывущего на север каботажного судна на берег сошли немецкие музыканты, которые что ни год наведываются в местечко под названием Сегельфосс. Они настроены на хороший прием, обычно так оно и бывает, сегельфоссцы и покормят их, и приветят, они тут желанные гости. Перво-наперво музыканты отправляются в Сегельфосское имение и усадьбу; выстроившись напротив черного хода, они проигрывают весь свой репертуар. Их старания не напрасны, при первых же звуках валторны в окнах показываются люди, детишки приплюснули к стеклу носы, а красавица Марна и вовсе распахивает окно и усаживается на подоконник, чтобы слушать в свое удовольствие. Ну а фру Юлия, та остается в глубине комнаты и еле-еле удерживается от слез, так действует на нее музыка, — Бог ты мой, до чего же ее легко растрогать, милую фру Юлию. А внизу, в кухне, служанки, вальсируя, снуют между плитою и раковиной. Даже старая хозяйка и та покачивается в такт, даром что держит на руках внука.
