— Довольно, Вася! — непроизвольно крикнул кто-то из нас, словно Степанченок мог услышать и тут же прекратить безрассудную крутоверть.
Истребитель, приподняв нос, закружился в бешеной карусели плоского штопора. Высота катастрофически падала. Машина неслась прямо на нас. Мы вскочили с земли и, подхватив секундомеры, бросились врассыпную
— Прыгай, Вася! Прыгай! — орал я во всю мочь.
Он не прыгал. До земли четыре-три сотни метров. Я невольно замер на месте и зажмурился: сейчас все будет кончено, не станет больше Степанченка. Где-то в глубине памяти мелькнула наша авиетка, лошадь на ее пути, и тут же раздался голос Алтынова:
— Молодец Васька!
Я открыл глаза. В небе вспыхнул белый тюльпан парашюта. Раздался сильный удар — самолет превратился в груду бесформенного металла. И тотчас же, почти рядом с ним, приземлился Степанченок.
Мы кинулись к нему, стали тискать в объятиях: жив! Когда взвинченные до предела нервы успокоились, начались расспросы: что, как да почему. Василий Андреевич рассказал: сорвавшись в плоский перевернутый штопор, самолет перестал подчиняться рулям. Летчик понял — с машиной уже не справиться и решил покинуть ее.
— А от привязных ремней никак не освобожусь, — говорил он. — Замок расстегнул, но он не разъединяется. Заело — ведь всем телом вишу на лямках, зажал сильно. В штопоре, сами знаете, какая перегрузка. Вот и ковырялся, пока не разобрался, где и что заело.
Даже не верится. Самолет стремительно несется вниз, до земли с каждым витком все ближе, а он выясняет — что случилось с замком! Но таким уж был наш Василий Андреевич, замечательный летчик-испытатель.
Вскоре, кстати, с ним случилось еще одно не менее удивительное происшествие. При испытаниях вооружения на скоростном бомбардировщике внезапно остановились оба мотора. Высота — ничтожная. Куда ни глянь — громадный лес, болота. Казалось, выход один — покинуть машину. Василий Андреевич не сделал этого. Заметив несколько в стороне от курса маленькую полоску, засеянную рожью, он умудрился мгновенно рассчитать заход на посадку (это без работающих-то моторов!) и благополучно приземлить самолет.. Площадка была настолько мала, что взлететь с нее оказалось совершенно невозможно.
— Так как же ты сел? — спросили у него,
— Как? Обыкновенно!
— Но ведь мог же разбиться.
— Конечно мог. Но не обязательно же. А вот если бы бросил машину, она разбилась бы наверняка. Сами понимаете, самолет-то опытный.
В этих словах — весь Степанченок. Не раз ради спасения опытного самолета он рисковал собственной жизнью.
