И борщ получался наваристее и вкуснее, чем у бабушки,
А уж макароны по-флотски…
В общем, Мама активно кормилась, но… не поправлялась.
Добивалась этого собственной, совсем не толстой тушки, таки своей энергичной непоседливостью.
В один из таких утренних променадов к магазину и обратно Мамин Деда попал под дождь.
Дождь был теплый, летний и совершенно недолгий, так что батон вполне удалось спасти, а вот папиросы…
Папиросы Деда разложил просыхать под солнечные яркие лучики на всех подоконниках в открытых окнах дома.
Утренняя процедура «третий-бутерброд-каша-гуляние» прошла в обычном режиме.
Деда остался на кухне готовить очередной обеденный шедевр.
А Мама прогуливалась по периметру дома.
На втором круге (сойти с бетонной дорожки в садовую грязь после дождя, Маму совсем не привлекало) Мама заметила чудные папироски (и не надо так ржать, в Мамином детстве было только одно значение данного вида табачных изделий), зачем-то положенные на подоконники.
А значит, априори (в Мамином тогдашнем понимании) совсем никому не нужные.
Смотавшись к себе домой и притащив свою красненькую лаковую сумочку, присланною теткой из ГДР, сгребла бело-серые бумажные палочки и… начала играть.
Фильмов о сороковых годах и курящих, заломанные по-особому папиросы теток Мама видела тогда в большом количестве.
Как правильно заламывать, Мама еще на дедовой ежедневной демонстрации научилась, потому с первой попытки теоретические знания быстро перешли в категорию практические.
И началась Игра.
Мама ходила вокруг дома.
Доставала папироску из лаковой «прелести», заламывала, делала вид, что курит, выставляя манерно мизинчик, разговаривала с кем-то воображаемым и… через несколько шагов выбрасывала якобы докуренную папироску на бетонную дорожку.
Папироски в «прелести» закончиться не успели – захотевший покурить Дед обнаружил пропажу раньше.
Маме потом пришлось сначала долго ходить и собирать все свои «докуренные» дедовы беломорины, потом с Дедом же их сортировать на «нормально, пойдет» и «в следующий раз, по губам надаю».
В общем, Деда, как истинный мужчина, не мог сильно и долго злиться на Маму, и папиросная эпопея ей практически сошла с рук.
Но его искреннее огорчение и тихое бурчание намного больше подействовали на Маму, чем если бы это были бы бабушкины вопли.
Маме было стыдно за то, что лишила непритязательного и любимого Деда одной из немногих, личных радостей жизни.
Все же, как ни крути, Деда был первым мужчиной, что безоговорочно покорил Мамино сердце… отбивными-лаптями.
