С рядовыми командующему Маме легче.
Наблюдавшие со стороны трения в командном составе, те, понимая, что лучше сразу сдаться командиру, поднимают руки вверх и дают натянуть на себя куртки-шапки-перчатки.
Вставляют в боковые карманы рюкзаков запасную защиту (почти бронированные зонтики), натягивают резиновые сапоги…
В общем, пакуются, иногда бурча, иногда просто совместно пытаясь определить себе на сегодня, против кого будут воевать и с кем дружить.
Дальше наступает «прощание славянки», платочками никто не машет, оркестр не играет, но зато присутствуют интенсивные обнимашки и мамины ЦУ.
В наступающей тишине дома уже не командующий, а просто Мама, вытирает пот со лба и потом, одновременно красясь, перекусывая и одеваясь, вспоминает, как с таким же боем (находясь по ту сторону баррикад) покидала дом своего детства.
И да, ей тогда тоже и шапка мешала, и свитер душил, и колготки были недостаточно тонкие, а еще они кусались.
Вот c вами кто дома на каникулах оставался?
Бабушка?
Ну-у-у, так не интересно-о-о-о.
С малолетней Мамой, к примеру, каждый раз на каникулах тусил дедушка.
Дед каждое утро вставал пораньше.
Шел с авоськой с магазин.
И покупал там две вещи – свежий батон и пачку папирос «Беломорканал» (по звучанию почти, как «Кэмел», да?).
Приходил домой, ждал, пока все разъедутся, а самая младшая внучка еще не проснется, и священнодействовал.
Заваривал ведерную кружку кофе, добавлял туда молока и сахара побольше, а потом намазывал немалым слоем сливочное масло на свежие ломти батона.
Всю эту свою «радость и сладость» ставил на стол на веранде рядом с открытым окном и… блаженствовал.
Видимо, довоенные и послевоенные годы, не насыщенные подобными маленькими радостями, давали о себе знать – Дед заслуженно добирал недополученное ранее.
Мама обычно просыпалась к третьему бутерброду и успевала объесть на последний бутерброд Деда.
Деда не жадничал, а посыпал Маме поверх масла еще немножечко сахара.
Оно все, конечно, жутко не здоровое и всячески вредное, но…
Деда знал, как найти путь к Маминому сердцу, а еще хотел, чтобы Мамино детство совсем не напоминало его.
Уже потом, после полноценного завтрака из каши и фруктов (да-да, у Мамы был второй завтрак – Деда пекся, чтобы исхудавший за школьный период ребенок успел восстановить силы), Мама отправлялась в сад гулять, а оставленный на хозяйстве Деда принимался за обед.
У Маминого Деда отбивные всегда выходили размером с лапоть, не меньше.
