. Следовательно, реформы 1801–1804 гг. были для Александра закономерным результатом распространявшихся в России конституционных идей, включая его собственные. Дворянство не могло «подавляющей частью» противиться реформам, поскольку оно после тирании Павла было заинтересовано в ограничении самодержавного произвола. Сам же Александр ставил идею самодержавия выше любой конституции и готов был допустить конституционные свободы не в ущерб, а во благо своей личной власти, как ее прикрытие и опору. Один из умнейших и самых близких к нему людей кн. А.А. Чарторыйский тонко подметил особенность александровского конституционализма: «Император любил внешние формы свободы, как можно любить представление <…> Он охотно согласился бы, чтобы каждый был свободен, лишь бы все добровольно исполняли одну только его волю».
К 1804 г. Александр I не испугался «последнего шага» по пути реформ, а почувствовал, что уже сделанными, т. е. именно промежуточными и половинчатыми, шагами он достаточно упрочил свое положение, примирив старую знать с новой, и не нуждается в дальнейших реформах. Он стал отдаляться от своих «молодых друзей» и впервые по воцарении приблизил к себе А.А. Аракчеева: вызвал его после трехлетней отставки из родового поместья в Петербург и назначил инспектором всей артиллерии. Аракчеевщина могла водвориться уже весной 1804 г., но разразившийся в Европе международный кризис заставил Александра переключиться с дел внутренних на внешние.
К тому времени международное положение России было, как никогда, устойчивым. Еще при Екатерине Великой были завоеваны просторные выходы в Балтийское и Черное моря, и в результате трех разделов Польши страна обрела географическую и стратегическую базу для господства над Восточной Европой. Таким образом, по авторитетному заключению А.Е. Преснякова, «основные вопросы русской внешней политики были исчерпаны». Суворовские походы в Италию и Швейцарию при Павле совершались уже в интересах не столько самой России, сколько врагов Франции, т. е. феодальных коалиций во главе с буржуазной Англией. Павел сумел понять это и отозвал Суворова, порвал со 2-й коалицией. Александру же пришлось чуть ли не всю свою внешнюю политику на протяжении десяти лет кряду приспосабливать или даже подчинять интересам пяти очередных (с 3-й по 7-ю) коалиций.
Правда, вначале, будучи занятым внутренними делами и остро нуждаясь в мирной передышке после 40 лет почти беспрерывных войн, кабинет Александра I воздерживался от активной внешней политики. Он лавировал между Англией и Францией и «кокетничал» с ними, используя их противоречия и общую заинтересованность в русском содействии. «Нужно занять такую позицию, — формулировал 10 июля 1801 г. мнение Негласного комитета граф В.П. Кочубей, — чтобы стать желанными для всех, не принимая никаких обязательств по отношению к кому бы то ни было».
