— Па… па?..
В сознании всплыл образ Карса. За всю ее жизнь он толком не разговаривал с ней и тем более не обнимал. Ее глаза постепенно начали фокусироваться, и она увидела, конечно же, Оура.
Она сидела на его коленях, а он прижимал ее к себе. Да, его копье все еще пронзало глубины Присциллы, а их языки жадно сплелись и обменивались слюной, но девочка почему-то не чувствовала отвращения. Более того, она ощутила, что внутри ее тела только что заполнилась пустота. Присцилла еще крепче обвила руки вокруг мага и еще отчаяннее припала к его губам. Она хотела наполниться им.
— А-а-ах… — громко протянула она, ощутив, что маг ответил на ее чувства и излил белую вязкую жидкость. И сейчас она, несмотря на юный возраст, стонала сладким голосом развращенной самки.
***
По ее голосу Оур понял, что у него получилось. Тело и разум тесно связаны друг с другом, поэтому отрезанная часть ее сознания могла восстановиться, если не пострадало ничего иного.
Он вывел часть ее разума на поверхность, довел до грани разрушения, исправил и заменил. Или, если выражаться поэтически, выбелил ее душу, а затем окрасил по своему усмотрению.
Если бы у Оура не получилось, он не слишком бы расстроился, но все прошло на удивление гладко.
Хотя, разумеется, успехом план Оура был обязан беззащитности и нежному возрасту Присциллы — она совершенно не умела обороняться от магии и вмешательства в психику.
Возможно, никакого практического опыта маг не получил.
Даже королевская семья не тренирует свое сознание, если не обучается магии.
В этом смысле с точки зрения Оура, опытного мага, и Присцилла, и Оливия, и Патрисия — все равно что младенцы. “Политический толк, может, и есть, но пользы от таких тренировок промывания разума никакой”, — подумалось ему.
— Господин Оур… пожалуйста, я хочу еще вашей любви…
А пока он раздумывал, к нему прильнула Оливия и прижалась огромной грудью.
— И я! Я хочу, чтобы вы вошли сюда… Не успел он опомниться, как Патрисия взяла его руку и потянула к своей промежности.
— Я тоже хочу, чтобы вы наполнили меня соком будущих младенцев, господин Оур.
И даже Присцилла, чье лоно Оур до сих пор не покинул, крепко обняла его.
— Хорошо. Я буду ублажать вас, пока не сдадутся ваши ноги.
— Ах.
Оур прижал Оливию и Патрисию к бокам и поглубже вонзился в Присциллу. Похожие друг на друга самки обронили дружные стоны.
Рука Оура обогнула спину Оливии и крепко вцепилась в спелый плод. Бывшая королева в ответ опустила голову и припала языком к груди мага. Крупная, не помещающаяся в ладони грудь могла похвастаться почти нечеловеческой мягкостью. Пальцы без труда сминали ее, придавая соблазнительные формы.
