. Он описал это явление в письме к своей матери 24 июля 1829 года: «Хандра. Перо дрожит в руке. Мысли тучами набегают одна на другую, не давая одна другой места. Какая-то невыразимая сила сталкивает их». В более позднем возрасте, в 1840 году, он пишет в одном из писем Погодину: «Я чувствую, как в голове шевелятся мысли как разбуженный рой пчел, и я засел за работу, но нервическое пробуждение обернулось нервическим расстройством. Я думал, от недостатка движения, и пустился ходить, но стало еще хуже».
Кроме упомянутых выше болезненных расстройств, Гоголь в письмах к разным лицам описывает необычное и непонятное ему душевное состояние – нереальность обстановки (дереализация). В ту пору, когда он ухаживал за больным юношей Виельгорским, ему показалась странной обстановка – «я читал в ней повторение чего-то отдаленного, когда-то давно бывшего». Это так называемое явление «дежавю» – уже виденное. Такое же ощущение нереальности появилось у него после просмотра комедии «Ревизор»: «Мое творение показалось мне странным, как будто не мое». По определению профессора А. В. Снежневского, это «отчуждение восприятия» (жамевю – никогда не виденное).
Однажды, когда шел домой один, ему показалось, что он в «многолюдной толпе». Но особенно странным ему показался один эпизод во время пребывания у родных в Васильевке в 1842 году: «Вижу родные знакомые лица, но они мне показались как будто родившимися не здесь, а в другом месте и в другое время. И много еще глупостей чудится в моей ошеломленной голове». Это тоже один из видов «отчуждения восприятия» – нарушение «восприятия времени».
Помимо описанных симптомов, у Гоголя было еще одно расстройство довольно неприятного характера – амбивалентность или двойственность поступков (по определению академика А. В. Снежневского – «противоположные тенденции в психической деятельности, приводящие к непоследовательности мышления и неадекватности поступков»[28]. Сам Гоголь считал, что ему с детства была свойственна нерешительность. Прежде чем что-то сделать, долго обдумывал, принимался за дело и бросал, а через некоторое время снова брался за то же самое.
Его современник Ф. И. Иордан вспоминал такой эпизод. Обедая в одном трактире, Гоголь менял несколько раз блюда, едва дотронувшись до них. Трактирщик предложил ему больше не ходить в их трактир, так как «хозяин забракованные блюда ставит на наш счет». Такая же история произошла во время обеда у Хераскова, когда Гоголь несколько раз требовал заменить чай, мотивируя свое требование тем, что чай холодный, или горячий, или не крепкий, или «стакан не долит». Гости были удивлены его нетактичностью, не подозревая, что это поведение определялось не капризами писателя, а его душевной болезнью. В последние годы явления амбивалентности у Гоголя приняли выраженные формы. В 1851 году они стали не только явными и заметными для окружающих, но и крайне тягостными для него.
