Тощий, потный маг с сомнением качнул головой, высвобождая локоть:
– Разбирал кое-как, но точно не понял уже… Это по-древнему, по иудейскому… Вот, «эрэц», «пэрэц»… это «земля» и «беда», находить можно часто на Ветхом Завете, много есть… А третье слово не знай наверно, – ткнул бурым пальцем в бумажку, куда были списаны знаки. – Камень разломат, не видно, то не совсем понятливо мне…
Даже не особо удивился, услышав «земля», «беда»: бежал к жиду – получай беду! Ой, плохо! Беды, горе, смерть! Сколько можно ждать знаков? И с неба падают, и в лапах у трупов гнездятся! Ждать, пока вся треисподняя выпучится?
В один ряд с его мыслями встали вкрадчивые слова Бомелия, коий копался в свитках небесных карт:
– Говаривал я, господин, и опять гово́рю: если судьбина что-то скажет – её слушать надо! Опасно тебе тут!
На это возразил: царями не судьба, а Бог управляет: захочет – убьёт, захочет – помилует, всё в Его длани!
– Это так. Но руками людей делывается, – прибавил маг, находя и вытаскивая карту, где белые кружки летели по кругам. – Вот твоя карта! Штерны[98] гово́рят смерть московского царя на этот год, потому Семион на трон засунут. Так?
– Так, – нехотя согласился.
Бомелий облизал губы, сморщил мордочку, смежил веки и так, с закрытыми глазами, сказал, что царь, хоть и отрёкся от престола телом, но душой этого не сделал, а штерны всё видят и дальше за ним следят.
– Бежать из Московии на этот год! А потом обратно приходи! – заключил маг, что-то гортанно крикнув слуге.
Забрал у Бомелия бумагу с письменами с обломков. Увидев в дверь, что слуга начал проверять на прочность верёвки, приматывать ими немца к лежанке, готовить кляп для рта, сказал:
– Придёшь потом, потолкуем! – Взял чехол для елдана, поданный Бомелием, хотя до девок ли тут, когда плиты с неба валятся и мёртвые лешаки шиши показывают?
Проходя мимо Шлосера, наклонился над ним:
– Всё будет не худо! Держись, Ортвин! Та нога всё равно хрома была. Ты себе новую, ещё лучше сделаешь! – И поцеловал его в потный лоб, на что немец прошептал:
– Касутарь, у осетр-рин вод-ду менятт надо, чистый вассер дать… а то здохнется рыб… Моклок…
– Поменяем. Господь с тобой!
«Если бы все были как Шлосер – и жить было бы хорошо», – думал, идя куда глаза глядят, но возле Распятской церкви вдруг замер, забыв, куда шёл.
Стоял, не зная, куда двинуться. Смотреть плиту? Отсылать ящик с мертвяком? Смотреть мёртвого рынду? Допрашивать живого? Идти к владыке? Ехать к Сукину? Рвать в монастырь за Сабуровой, уехать с ней в глушь? Уйти в скит?.. Ох, Господи, не отодраться мне от Твоей загребущей ярлыги
