Всплеснул руками:
– Ну и хорошо! И слава Богу! Не то в скоповой стачке сожрали бы всё кругом, со мною вместе на заедки! Знаю я вас, сыскарей, – похуже разбойников будете! А ты мне всегда правду должен говорить! Мы с твоим покойным братом крестовые побратимы! Он был местоблюстителем моего Лобного места! А Лобное место – это не злобное место, а место мести, правды и царской чести! Там правда цветёт, а лжа увядает! И с тобой буду побратимом, если верен будешь! Иди!
Вернулся в келью, куда Прошка принёс в большой миске зелёных щей с говядиной. Не успел взяться за ложку, как у дверей кто-то поскрёбся.
– Кто? Покоя нету!
– Это я, Арапыш…
– Забыл чего? Войди!
Арапышев нёс в вытянутой руке наготове стопку бумаг.
– Государь, забыл. Дьяки из Посольского, узнав, что я к тебе еду, просили передать… Забыл, запамятовал, прости ради Христа! Вот.
– Что такое? Сами не могут пожаловать, зело важны стали! – Взял бумаги, проглядел: написано на каком-то, вроде польском. И перевод есть.
– Это дьяки перехватили у одного то ли ляха, то ли тедески[89] Данилы Принса и отдали толмачам на перевод. Зело злые вещи про тебя пишет сей немчуган. Может, взять его под микитки?
Бросил бумаги на постели.
– Успеем, сперва просмотрю. Данила? Принс? Не припомню. А чем сей лях занят? Куплей-продажей, небось? Все они, лазутчики, якобы торговлей увлечены, а на самом деле вынюхивают да высматривают секреты. Ты узнай про него получше, а я почитаю.
Арапышев угодливо закивал и, сделав рукой широкий разворот, попятился к дверям.
Уложившись после еды на постели, под персидское покрывало, начал перебирать чётки из чёрного коралла в серебре, а мысли вернулись к Никитке. Упокой, Господи, душу Никиткину нежную, безгрешную! Человек сподвигся на великое – полетел как птица, а его за это казнили! И разрешительное слово на эту нелепую злую казнь дал он, Иван.
В ту Пасху Никитка решил великое чудо показать и с колокольни полететь. На это отец Лупат его надоумил, рассказав перед смертью о летучих людях Дедалусе и Икарусе. Никитка долго собирал разные перья, лепил их вместе на каркас из гибкого дерева в виде громадных орлиных крыльев. И в день Пасхи объявил, что ныне он, аки птица небесная, полетит с Распятской церкви во славу Иисуса!
Народ собрался. Бояре, дьяки, стрельцы окружали царский помост, куда ждали его, молодожёнца с молодой царицей Анастасией. А они полезли на колокольню, где потный возбуждённый Никитка с подручными проверял крепёж крыльев на спине, двигал рукоятями, смазывал перья подсолнечным маслом. «Бог в помощь!» – сказала царица и поцеловала Никитку, а царь обнял и дал золотой талер.
