На следующий день я им позвонил, поинтересовался, как дела. Мне сказали, что операцию назначили на пятницу. Я узнал, на какое время, вежливо поблагодарил за информацию и попрощался.
В пятницу я решил отправиться в клинику, чтобы быть с совой рядом и поддержать ее во время операции. Приехав чуть раньше, я припарковался, но не зашел, чтобы не вызывать лишних эмоций, а обошел здание, чтобы оказаться там, где примерно и находились клетки с птицами.
Я заговорил вслух, обращаясь к сове, в надежде, что она услышит мой голос, затем я закурил мапачо и мысленно стал просить об успехе операции, представляя момент освобождения птицы. Мне хотелось быть с ней рядом. Я представлял ее жизнь до сегодняшнего дня и понимал всю душевную боль совы, сидевшей в клетке с поломанным крылом. Мне было важно, чтобы она знала, что я не бросил ее. Докурив, я продолжал сидеть на бордюре.
Вдруг открылась дверь, и на стоянку вышел практически весь коллектив во главе с главврачом, с которой у меня был конфликт. Она снова стала кричать, что, мол, я здесь делаю и как вообще посмел прийти? Я объяснил, что хочу поддержать мою сову. В ответ звучали истерические крики о том, что птица не моя и принадлежит государству. Я же ей сказал, что сова принадлежит Богу. Мои слова ее остановили и на мгновение заставили задуматься, что дало мне надежду на то, что она начала понимать, но после короткой паузы я услышал, что если сейчас не уйду, то она вызовет полицию.
Иметь дело с полицией мне не хотелось. Разговоры с людьми в форме обычно ни к чему хорошему не приводят. Я сказал, что ухожу, но завтра им все равно позвоню.
На следующий день я попытался выяснить, как прошла операция. Мне ответили, что узнают и мне перезвонят. Через некоторое время раздался звонок, и мужской голос сообщил, что операция прошла успешно и что сова поправляется. Это, видимо, был работник центра, который тогда с главврачом присутствовал на стоянке, но все время молчал и, на мой взгляд, как-то неловко себя чувствовал. Еще тогда он показался мне нормальным человеком, но, судя по всему, был ниже по положению и по вполне понятным причинам вести себя по-другому не мог.
Я поблагодарил его и спросил, могу ли позвонить ему через пару дней узнать, как там дела. Он сказал, что могу. Меня успокоил наш разговор, и я облегченно вздохнул. На следующий день вновь раздался звонок – та же главврач холодным голосом сообщила, что сова умерла. Я опешил: как умерла? Только вчера я радовался, что операция прошла успешно, и вдруг на следующий день умерла? Она ответила, что такое бывает, и тем же бесчувственным голосом добавила, чтобы я их больше не беспокоил.
