В ту ночь я понял, что мое время пришло и меня ждут в Перу. Проснувшись, я сразу зашел в интернет и начал искать клиники для диких животных, где бы могли помочь птице. Я обзвонил несколько из них. Везде отвечал автоответчик, который просил оставить свои координаты и напоминал о том, что соколов и сов нельзя кормить и поить, что содержание их в домашних условиях запрещено законом. Меня покоробило от этих равнодушных сообщений, и я решил поехать в самый большой реабилитационный совиный и соколиный центр в городе.
Часам к пяти вечера за мной заехал мой друг, и мы отправились в клинику. Я сел сзади, на коленях держал картонную коробку, в которой была сова. По дороге у меня возникло чувство, что я ее никогда больше не увижу. Но другого выхода у меня не было. Я хотел ей помочь. Приехали в клинику. Я зашел в офис, записал свое имя. Молодая девушка спросила, кого я принес. Я ответил, что сову с поврежденным крылом, которую нашел вчера в поле.
Перед тем как уйти, я поинтересовался, отпускают ли они птиц на волю в случае их выздоровления. Она ответила согласием. Потом я спросил, что будет с совой, если после операции она все равно не сможет летать? Девушка объяснила, что в этом случае ее передадут в другое место для тренировки. Мне сказали, что совой займутся, а я могу идти. Я выразил желание видеть доктора и получил отказ, но все-таки решил настоять на своем.
Через некоторое время меня пригласили в комнату напротив, сообщив, что доктор сейчас выйдет. Я зашел вместе с коробкой, в которой привез сову. Вдруг в комнату ворвалась врач с криками: «Ты не понимаешь! Ты не понимаешь!» Я опешил от такого приветствия, а она продолжала кричать, что сов нельзя держать дома, а сразу нужно привозить в клинику. Я ответил, что был бы рад помочь птице, но вчера было воскресенье, а сегодня и так сделал все возможное. Она посмотрела на сову и заявила, что птица у меня была пять дней. Я ответил, что это абсурд и сова у меня находится всего двадцать семь часов, что ничего преступного в том, что нашел сову и привез сюда, я не вижу, и добавил, что все, о чем я прошу, так это быть проинформированным о процессе ее лечения и присутствовать при ее освобождении. Она пообещала, что мне позвонят. Как я узнал у секретарши, женщина в халате, которая на меня кричала, была главврачом и хозяйкой клиники.
Я оставил им оба номера моих телефонов, почтовый и электронный адрес, и мы с другом покинули клинику. По дороге домой я вспоминал наш напряженный разговор и удивлялся, как с таким холодным сердцем люди способны кого-то лечить. Неужели она не могла поверить в то, что человек может привязаться к дикой птице за считанные часы?
