Моя мама не уставала повторять, что именно так нужно жить. При этом она строго наказывала мне не болтать налево и направо о работниках оптовой базы, о которых она рассказывала. И я не болтала.
Помню, что уже в восьмом классе, то есть в пятнадцать лет я твердо решила, что буду стремиться к достатку, чтобы в моем доме были красивые посуда и мебель, ковры, магнитофон, цветной телевизор и все остальное. И чтобы вещи у меня были самые лучшие, заграничные. Я мечтала обеспечивать и маму с папой. Хотела, чтобы мой папочка носил модный кожаный пиджак, а мамуля – кожаное пальто. Поэтому я решила поступать в торговый институт. Но вышло так, что я после школы поступила сначала в торговый техникум, на заочное отделение, а после техникума сдала экзамены в институт, и тоже на заочное. Потому что мой папа заболел, ушел с работы и стал получать только пенсию по инвалидности. И с мамой тоже случилась беда: она поскользнулась, упала, повредила колено и сделалась хромой. Ходила очень медленно. И я пошла работать в молочный магазин, чтобы обеспечивать себя и родителей.
В молочный магазин меня взяли по знакомству. Директор магазина доверял только своим, проверенным людям. Заведующий, товаровед и продавцы – все были только свои люди. И вот я пришла в этот магазин и говорю: «Возьмите меня на работу», и после этого тихо объясняю, кто меня прислал. Директор куда-то позвонил, с кем-то коротко поговорил, проверил мои слова. И принял меня продавцом-стажером. А всем другим людям, кто хотел устроиться к нему на работу, он вежливо говорил: «Увы, штат магазина полностью укомплектован. А нарушать закон, сами понимаете, я не могу. Обратитесь в другое торговое предприятие». Устроиться на это место мне помогла мама, а ей помогла та самая заместитель директора оптовой базы, которая привезла из Москвы роскошную люстру.
В нашем магазине все имели дополнительный заработок, и это было самое важное. По инструкции все молочные продукты поступали в магазин строго в опечатанной таре, с пломбой, и, опять же, по инструкции, пломбу с этой тары продавцы обязаны были срывать только в торговом зале, на глазах у покупателей, да еще в присутствии должностного лица – заведующего. И так и было: каждый новый бидон или ящик появлялся перед покупателями строго опечатанный, с пломбой. Только вся молочная продукция была уже другая, «подготовленная» к продаже. Потому что все пломбы срывались еще до открытия магазина, в служебном помещении, а потом умелые руки возвращали их на прежнее место, и ничего не было заметно.
