В пятом классе я сказала маме, что хочу стать ученым-историком, поскольку мне больше всего нравилась эта наука, этот предмет. Мама ответила сразу: «Глупости! С такой профессией пропадешь. Добра не наживешь, карманы вечно пустые будут. В молодости еще как-нибудь протянешь, а потом что? Нужно идти туда, где есть «возможности», в торговлю: на склад, в магазин, в кафе, в ресторан». Она работала кладовщицей на оптовом складе и с завистью рассказывала о том, что товароведы строят себе кооперативные квартиры, покупают автомобили и даже капитальные гаражи.
Мама любила говорить о чужом достатке: «На прошлой неделе заместитель директора ездила в Москву, в столицу, и оттуда привезла роскошную люстру, купила в комиссионном. Заплатила тысячу рублей. Повесила у себя в гостиной и позвала только своих. Меня тоже позвала. Накрыла стол, посуду поставила такую, что глаз не отвести. Графины из цветного стекла такие, что дыхание останавливается. Селедочницы и салатные вазы привезли, видно, прямо из-за границы, за них тоже заплачены большие деньги.
Рюмки – серебряные. Вот ведь как нужно жить! Ели мы там жареных хрустящих курочек, а также икру, языки, балыки. Пили коньяк, ликеры. Если мороженое с ромовой вишней. Что такое ромовая вишня – так сразу и не рассказать… Прелесть что такое! А потом она, заместитель директора, заплакала. И сквозь слезы говорит: «Ах, моя бедная мамочка не дожила до всего этого! Любимая моя мамуля в жизни настрадалась, натерпелась, в войну и после войны, и до нее, и вообще. Чтобы нас, деток, поднять, недоедала, недосыпала, на трех работах трудилась, радостей не видела. Я бы ее сейчас в шелка одела, во все заграничное, в самое лучшее. Я бы ей роскошную шубу к ногам бросила, итальянские сапоги, шапку норковую или песцовую. Ведь она, моя звезда ясная, всю жизнь в тряпье ходила, ни чулок себе не могла купить, ни туфель приличных. Государство обеспечивать наших граждан не торопится и вряд ли что-то изменится. Будет только хуже. Это уже ясно как день. Вон какие старые люди ходят – как нищие. У нас в подъезде две бабуси живут – дыра на дыре, заплата на заплате. Кажется, что вещи носят старее их самих. А почему? Потому что молодые или зрелые если и могут себе что-то достать, то старички как достанут, откуда? Кто им позволит да поможет? Только их собственные дети помочь могут, но у тех, очевидно, нет «возможностей». Ведь они не у каждого есть. Это, как говорится, если кому Бог дает, к тому и весна раньше приходит и лето у того задерживается! Ах, если бы моя мамочка сидела сейчас за этим столом и кушала с нами эту курочку и балычки!»
