С этим словом – «минимум» я вырос. Как мой дедушка рос со словом «революция». Однажды под Новый год, когда дедуля был еще жив, он сказал мне, что я буду жить при коммунизме. Мы сидели за столом и пили чай с пирожными. Дед подмигивал моему папе. Папа подмигивал мне. Потом они оба весело засмеялись. А я только пожал плечами. Мне было восемь лет, и я не понимал, что смешного в том, что я буду жить при коммунизме. И вот, в тринадцать лет, я спросил папу, наступит ли коммунизм, и если наступит, то когда. Папа сказал: «Никогда».
Он объяснил почему: «Это надо понимать, сынок. Коммунизм – это необыкновенный общественный строй. Но кто же его построит, если все мы – самые обычные люди? Нами управляют собственнические инстинкты. А при коммунизме не должно быть таких инстинктов. Сейчас мы думаем прежде всего о себе. Возьми жителей нашего дома: почти каждый мужчина выходит утром на улицу и закуривает. И с папиросой идет на автобусную остановку. И там он стоит и дымит. И рядом с ним дымят еще два десятка таких же граждан, и если их спросить, хорошо ли им, они ответят: «Мне-то? Хорошо. Ну да, неплохо». Но как же женщины и дети, которые стоят поблизости? И вообще те граждане, которые не курят? Вот я – не курю. Мне противно вдыхать табачный дым. Но могу ли попросить наших курящих граждан не дымить в очереди на автобус? Могу, но ничего из этого не выйдет. Курящие скажут: «Да катись ты!» Или: «Тебе нужно – ты и уходи». А почему они так скажут? Потому что они не привыкли думать о ближних. Или другой пример: в булочной, как тебе известно, на прилавке рядом с хлебными изделиями имеется такая металлическая штука, которой покупатели должны трогать хлеб, проверяя его на мягкость. И вот я стоял и наблюдал, как это происходит. То есть я хорошо знаю, о чем говорю. Только небольшой процент покупателей пользуется металлической штукой, может быть, три процента. Большинство трогает хлеб пальцами. Руками. А кто знает, чистые ли у них руки? Но если я попрошу этих людей не тыкать в хлеб своими лапами, то, опять же, только три процента меня послушают. Остальные пошлют меня подальше и обязательно обругают. Я пробовал, и так и выходило. А почему? Потому что наши граждане не любят, когда их одергивают незнакомые люди. Они этого терпеть не могут. У них самолюбие. Они психуют, когда задевают их самолюбие. Они даже готовы драться.
Но это лишь два простых примера, а таких примеров, наверное, сто. Мы, сынок, эгоисты. Однако у нас в стране не принято в этом признаваться. Об этом не пишут в газетах. Наоборот, у нас принято утверждать, что мы люди нового типа. Но это чепуха. До человека нового типа нам не долететь и на космической ракете. Так кто же построит коммунизм? Нужно, чтобы кто-то там, наверху, в руководстве страны, показал пример. Чтобы они начали с себя, первыми отказались от собственнических инстинктов. Но они не хотят. И их можно понять! Ведь они самые обычные люди, как ты и я. Они хотят хорошо жить, а плохо жить им не хочется. Когда-то они преодолели большие трудности, и теперь возвращаться назад к трудностям для них очень болезненно. И это нормально. Кто сказал, что это ненормально? Там, в руководстве страны, сумасшедших нет. Там обыкновенные здравые люди. Им нужны хорошее питание, обслуживание и просторные квартиры. Ах, как я их понимаю! И ты должен их понимать, сынок. Они устраивают свою жизнь так, чтобы им было удобно, интересно и комфортно. Вот какой пример они показывают! И ты должен делать то же самое. Стремись к комфорту и удобствам. Человек во все времена думал прежде всего о себе. И ты думай о себе – раз уж так повелось. А о коммунизме не думай. Его не будет. Им некому заниматься. Поскольку все люди на всех уровнях – самые обыкновенные».
