Я был школьником, но мне стало понятно каждое слово. Владимир Петрович стоял над пропастью. Он честно выполнял свои обязанности на автобазе, но ему платили только сто рублей. Он шел с этими деньгами в наши городские универмаги и покупал себе одежду и обувь. Это были плохие, некрасивые вещи, они старили Владимира Петровича и отнимали у него привлекательность. Потом он шел в продуктовый магазин и покупал хлеб, чай, макароны, консервы и сливочное масло. Масло продавалось на развес и его заворачивали в бумагу. Дома Владимир Петрович варил макароны или картофель, выкладывал консервированную рыбу на тарелку, заваривал чай, отрезал ломоть хлеба и намазывал на него сливочное масло. Достигнув состояния сытости, Владимир Петрович закуривал. Курил он много. Вероятно, от скуки и потому, что курящих людей было очень много. Курили почти все мужчины и многие подростки.
Бабуся из нашего подъезда оказалась права. Владимир Петрович вскоре начал пить, скатился, опустился, перестал стричься, подстригать ногти и следить за состоянием своей одежды. Он спился и через два года в жаркий летний день умер. Никто ему не помог, никто его не выручил.
Помню, что разговоров о том, что кто-то где-то начал пить или пьет, спивается или уже спился, было бесчисленное множество. На эту тему говорили не только бабуси на лавочках. Разговоры о пьянстве были повсюду – на улице, в магазинах, в транспорте. Даже мои папа и мама порой говорили о пьяницах. В СССР это была серьезная, распространенная проблема. Я спросил папу, почему Владимир Петрович спился и умер. Папа сказал, что его убил минимум, который предлагает государство своим гражданам. «Не все люди, конечно, погибают, сынок, – сказал папа. – Но многие страдают. Чаще страдают женщины. Их бьют мужья-пьяницы, а бьют потому, что не могут обеспечить им приличную жизнь. Сами пьяницы тоже мучаются. Когда пойдем на кладбище к моей маме, твоей бабушке, погляди, сколько там лежит людей не достигших возраста шестидесяти лет. Много лежит. А почему? Они охотно выпивали, много курили, плохо питались и не занимались физкультурой. Физкультурой заниматься им было не просто лень, а ни к чему. Я знаю немало людей, сыночек, которые махнули на себя рукой. Им все равно. О своем здоровье они не думают. И даже удивляются: «А зачем?» Они знают, что не умеют жить. И их охватило безразличие. И вот они идут после работы в магазин и покупают спиртное – со спиртным им легче воспринимать действительность. А действительность такова, что везде только проклятый минимум: на предприятиях – минимум заинтересованности в добросовестном труде, иначе наши товары пользовались бы спросом. В больницах и гостиницах – минимум комфорта. В транспорте – минимум свободного пространства. Для туризма и отдыха минимум комфортабельных мест, и это в самой большой стране мира. Люди, не доставшие путевки на курорты, вынуждены самостоятельно устраивать свой отдых, берут рюкзаки, палатки, сбиваются в компании, а когда приезжают на природу, у них минимум уважения к траве, деревьям и к тем людям, которые приедут после них. Все они тоже охвачены безразличием. Потому что безразличие сеет и насаждает все тот же минимум».
