Тетя Оля, тетя Света и тетя Алена потом еще много-много раз напивались и проклинали жизнь. Иногда они признавались, что наша мама как человек лучше, чем они. Признавались, что завидуют ей: она видит в своем вагоне таких мужчин, о которых можно только мечтать: аккуратных, интеллигентных, образованных и галантных, и обязательно в костюме с галстуком. Хотя мама никогда об этом не рассказывала.
Когда мне было тринадцать лет, тетя Алена покончила с собой. Она не дождалась своего мужа. Сунула голову в петлю и шагнула с табуретки. Из-за этого случая тетя Оля и тетя Света стали еще угрюмее. Потом тетя Света познакомилась с каким-то сварщиком Алексеем и переехала к нему. Дети тети Оли и тети Светы к тому времени выросли, пошли служить в армию и после службы в наш город не вернулись. Устроились на жительство в других городах, далеко от наших краев. Но они почему-то забыли о своих матерях, не присылали им ни писем, ни телеграмм, ни даже открытки на Новый год. И тетя Оля, и тетя Света очень от этого страдали. И когда проклинали жизнь, заодно вспоминали и своих детей, называли их неблагодарными.
Один или два раза в месяц тетя Света возвращалась избитая. Сварщик Алексей, напиваясь пьяным, бил ее в лицо, как мужчину. Выбил ей зубы. И она ходила с синяками.
Она сидела в кухне за столом и плакала. И говорила, что ей некуда податься. У сварщика Алексея ей плохо, а тут ей еще хуже. Тетя Оля не могла ей помочь и только предлагала выпить. Через год тетя Света отравилась, и мы поехали ее хоронить. Сын тети Светы на могиле не появился – он, наверное, вообще не знал, что с его мамой. У могилы стояли только мы – тетя Оля, мы с братом и наша мамочка. Помню, что через неделю я спросил у мамы, заметила ли она, как стало тихо в нашей квартире. Никто не кричит. Даже бабули не ворчат, и даже старые половицы не скрипят, когда они, эти бабули, тяжело ступают, раскачиваясь. Мама сказала: «Это не к добру». Затем она сказала, что, видимо, что-то случится. И случилось!
В один обыкновенный день дверь нашей квартиры распахнулась, и на пороге появился дядя Степа, муж тети Алены, вернувшийся из тюрьмы. Он был пьян и весел. Про тетю Алену он сказал только одно: «Не дождалась, стерва!» Я помнил его так же плохо, как собственного отца. Я был еще маленький, когда дядя Степа ушел из нашей квартиры с милиционерами. С тех пор прошло восемь лет. И вот он снова поселился в своей комнате, но теперь я узнал, что это за человек. Дядя Степа был невыносимый. И жизнь в одной квартире с ним стала тоже невыносимой. Мама говорила нам, что раньше он таким не был, это тюрьма его сделала равнодушным и наглым. Дядя Степа никого из нас не уважал, ни во что не ставил наш труд и усилия по поддержанию чистоты и порядка и вообще действовал так, будто проживал в квартире один, без соседей.
