Так или иначе, но мне пришлось приняться за работу. Проблемы на производстве оказались самые обычные, как везде. Об этих проблемах из номера в номер рассказывал журнал «Крокодил»: готовая продукция накапливается на складе, так как нет вагонов для ее отгрузки, их нужно выпрашивать и выбивать у Управления железной дороги, затем – низкая дисциплина: прогулы, опоздания, пьянство на рабочем месте. Ну и простои и производственный брак. Куда без них!
Домой с работы я обычно возвращалась пешком. Но не одна, а с другой приезжей молодой женщиной, Ольгой Павловной, юристом нашего предприятия. Идем по обочине дороги, разговариваем, а разговоры почему-то невеселые. Ольга закончила юридический факультет и приехала сюда годом раньше, тоже по распределению. И тоже не мыслила здесь оставаться, ни за какие коврижки. Так же, как и я, она сначала жила в семейном общежитии, потом снимала комнату, а потом ей от предприятия выделили часть дома с отдельным входом. В доме – обычная деревенская печь, то есть на зиму нужно заготавливать дрова, распиливать, колоть, складывать в поленницу. Для этого нужно приглашать местных мужичков, платить им, угощать, наливать водки и давать бутылку с собой. Иначе они откажутся работать. Нужно ежедневно носить воду из колодца, наливать в бак, чтобы помыть посуду, потом выносить ведро с использованной водой и выливать ее в канаву рядом с домом. И это вторая половина XX века, больше пятидесяти лет после революции, начало космической эры! Веселого мало. Я спрашивала у Ольги, интересная ли у юриста работа, каковы особенности, и она вздыхала: «Жду не дождусь, когда уеду отсюда. Буду искать места в областном городе, пойду в адвокаты или юрисконсультом в какую-нибудь фирму. Но устроиться в фирму очень сложно, все места заняты. Нужны знакомства, связи, нужно давать взятки. А здесь не только жизнь тусклая, но и работа неинтересная, одно и то же – договоры со смежниками да бесконечные рекламации». Насчет рекламаций я была уже хорошо осведомлена: все они направлялись Управлению железной дороги по поводу хищения продукции нашего предприятия из вагонов в пути следования. «Значит, воруют? – сказала я. – А железная дорога еще и вагоны дает неохотно, с трудом! Заказчики ждут продукцию, а мы ее никак отправить не можем!»
И вот мы, две молодые женщины, выпускницы институтов, оказались в одинаковом положении. Прибыли по распределению в глубинку, поглядели, какая тут жизнь, и намерены уехать отсюда навсегда. Мы хоть и молоды, но знаем: не здесь наше счастье. В глубинке, как нам и говорили, жизнь плохая. Счастья нам тут не найти.
